Читая идеолога украинских националистов Дмитрия Донцова, невольно вспоминаешь фрагмент из книги «Анатомия человеческой деструктивности», Эриха Фромма, в котором он писал:
«Выражение «некрофильский» было употреблено первоначально не для обозначения черты характера, а как характеристика извращенных действий... Слово это произнес впервые испанский философ Мигель де Унамуно в 1936 г. по поводу националистической речи генерала Миллана Астрая в Университете Саламанки, где Унамуно был ректором в тот момент, когда началась гражданская война в Испании.
Основной девиз генерала заключался в словах: Viva la muerte! (Да здравствует смерть!). И один из его сторонников выкрикнул этот лозунг из глубины зала. Когда генерал закончил свою речь, Унамуно поднялся и сказал следующее:
Только что я услышал бессмысленный некрофильский возглас: «Да здравствует смерть!» И я - человек, посвятивший свою жизнь формулированию парадоксов, которые нередко вызывали гнев непонимания, - я могу сказать вам как специалист, что этот иноземный парадокс мне претит. Генерал Миллан Астрай - калека, инвалид. Я говорю это без всякого оценочного подтекста. Он получил увечье на войне. Сервантес тоже был калекой. К сожалению, сейчас в Испании много инвалидов, а скоро будет еще больше, если только Бог не придет нам на помощь. Мне больно думать, что генерал Миллан Астрай будет диктовать нам свою волю и навязывать всем психологию толпы. Калека, лишенный духовного величия Сервантеса, обычно ищет утешения в том, чтобы увечить и калечить все вокруг себя.
Миллан Астрай не выдержал и воскликнул: «Долой интеллигенцию! Да здравствует смерть!» И фалангисты разразились восторженными аплодисментами. Но Унамуно продолжал:
Мы находимся в храме. Это храм разума - и я его верховный жрец. А вы осквернили эту священную обитель. Вы одержите победу, ибо на вашей стороне слишком много грубой силы и жестокости. Но вы никого не обратите в свою веру. Ибо, чтобы обратить человека, его необходимо убедить. А чтобы убедить, нужно иметь то, чего у вас нет: разум и право на борьбу. Я не стану призывать вас подумать об Испании, ибо считаю это бессмысленным. Больше мне нечего сказать».
Убивали «воины» УПА, как истинные украинские «сверхчеловеки», в основном мирное население, включая стариков и грудных детей. Причем нередко делали они это в самой изощрённой, садистской форме. С армейскими частями и подразделениями НКВД повстанцы предпочитали не связываться, принимая бой лишь тогда, когда избежать его было невозможно, либо, когда малая численность противника и внезапность нападения на него делали успех акции предопределённым. Некрофилу нужна не война, где смерть в одинаковой степени может прикоснуться к каждому, а безнаказанное убийство, когда есть лишь палачи-«сверхчеловеки» и их беспомощные жертвы. Если солдат убивает врага, исполняя свой долг, совершает неприятное, но необходимое и при этом рискует собственной жизнью, то некрофил-садист убивает невооруженного, убивает беспомощного, либо убивает из засады, а не в открытом бою. Он, прежде всего, убивает ради наслаждения разрушением, ради сладостного ощущения собственного могущества над чужими жизнями, рационализируя свою некрофилию философией сверхчеловека-волюнтариста и риторикой «великой нации».
УПА не воевала в общепринятом смысле этого слова, а убивала, то есть проводила карательные и диверсионные акции. Немцы натаскивали галичан в полицейских частях, зондеркомандах и диверсионно- террористических школах, а не готовили их в качестве неукротимых солдат, способных проламывать эшелонированную оборону противника и преодолевать его яростное сопротивление в лобовой атаке. Всё это немцы делали сами, а «украйинськи воякы» им были нужны в своём тылу, для карательных акций против гражданского населения и подавления партизанского движения. Это позволяло немецкому командованию сохранять психическое здоровье и моральный дух солдат Вермахта. Вся грязная «работа» по истреблению «неблагонадёжных» и «расово неполноценных», оказавшихся на новоприобретённых территориях III Рейха, возлагалась на зондеркоманды, ядро которых составляли сознательные украинские националисты Восточной Галиции. На примере «галициянтив» из УПА, можно понять, насколько тонкая и зыбкая грань проходит между «сверхчеловеком» и «недочеловеком» и как легко одно перепутать с другим.
В своей книге «Анатомия человеческой деструктивности», Э.Фромм дал следующее определение некрофилии: «некрофилию в характерологическом смысле можно определить как страстное влечение ко всему мертвому, больному, гнилостному, разлагающемуся; одновременно это страстное желание превратить все живое в неживое, страсть к разрушению ради разрушения…».
Некрофилия украинства, в форме «страстного желания превратить всё живое в неживое и страсти к разрушению ради разрушения», была ликвидирована на территории Восточной Галиции Красной Армией. «Злочынный режым Сталина» уничтожал некрофилов ОУН-УПА как бешеных собак, которыми те по своей сути и стали, окончательно утратив к концу войны человеческий облик и психическое здоровье.
Забавно слушать разглагольствования «свидомых» о том, что Украинская Повстанческая Армия сражалась за «волю». ОУНовские адепты Смерти, вывившие свою философию «сверхчеловека» и идеологию национальной исключительности из собственной некрофилической психопатии, могли сражаться в рядах УПА только за Смерть, и во имя Смерти. Преступления коммунистического режима мгновенно померкли бы перед «самоутвердженням власної волі до життя» и «запереченням її в інших» галицийскими вождями, если бы они смогли «освободить» всю Украину, «вийти поза рамки себе самого, не прийняти дійсність «суверенним жестом смерті», а потом «накинути їй свою волю». Можно только представить, во что бы превратилась действительность нашей страны, если бы галицийские некрофилические психопаты, во главе с «карликовым Гитлером» Бандерой, её не приняли «суверенным жестом смерти». А они бы её не приняли, так как Украина по своей сути была и остаётся русской, а не галицийской. На фоне их романтического каннибализма с его «великой» идеей Смерти, «що стоїть понад життя», Сталин показался бы безобидным семинаристом-лириком и страстным биофилом, неистово влюблённым в жизнь.
Все вопли «свидомых», осуждающие преступления коммунизма, будут вызывать улыбку до тех пор, пока эти истеричные обличители не осудят некрофильские преступления ОУН-УПА, искренне не покаются за страшный грех своих отцов и дедов, который лёг коллективным проклятием на всю Галицию, непрерывно потрясаемую катаклизмами. Нельзя одновременно сносить памятники коммунистам и возводить нацистам. Если Бандера ваш любимый герой, «шановнэ панство», тогда заткнитесь по поводу Сталина. Либо, Правда одна для всех, либо правда у каждого своя. Но если вы осуждаете лишь чужое зло, а своё холите, лелеете и обожествляете, то тогда справедливость здесь не причём, и должен победить сильнейший! Вот только…есть ли у Галиции шансы на победу?
2. Антиквар для «мэртвых, нэжывых и нэнароджэнных»
Впрочем, некрофилической психопатии нынешних «свидомых» в целом не присущи садистические наклонности. Сталинская метла чисто мела. Современные вожди украинства, как правило, представляют собой тихих некрофилов-мазохистов, проявляющих болезненный интерес к могилам, кладбищам, траурным церемониям и обожествлению покойников.
В этой связи личные увлечения Виктора Ющенко не могут не настораживать. Чем известен президент Украины? Во-первых, тем, что он пчеловод. Во-вторых, своей страстью к собиранию разнообразных этнографических артефактов и антиквариата. В-третьих, тем, что он постоянно открывает какие-то музеи, памятники и мемориалы. В-четвёртых, широкую известность он приобрёл в качестве главного популяризатора и пропагандиста голодомора 32-33 годов. И, наконец, в-пятых, он отличается от предыдущих лидеров Украины своим постоянным присутствием на разнообразных траурных церемониях и поминальных службах.
Когда СМИ рассказывают об очередном посещении Виктором Ющенко одной из «барахолок» Украины в поисках антиквариата для своего личного музея, невольно вспоминаются слова героя известной повести французской писательницы Габриэль Витткоп: «воистину, профессия антиквара есть почти идеальное состояние некрофила». И это действительно так, ведь человек, оказавшийся в коконе собственного нарциссизма, человек неспособный установить нормальные, дающие ему психологическое удовлетворение, отношения с окружающими его живыми людьми, будет тяготеть к неживому миру предметов, где нет задачи построения коммуникации, где всё, кроме него, выступает в качестве объекта, где надо просто манипулировать вещами. В некоторых источниках утверждается, что изначально слово «некрофилия»
