него под ногами, земля чуть-чуть содрогнулась.
— Побудку, как видится, обещают раннюю.
— Это больше похоже на отбой, — заметил старшина, отряхиваясь. — Вечный, аллилуйный.
45
Дзюбач вошел в дот, а Громов продолжал стоять и задумчиво глядеть на реку. Обстрел все еще продолжался.
Всего Громов насчитал десять выстрелов. И снова тишина. Кажется, он начинал понимать тактику вражеских дальнобойщиков. Они поочередно выпускают по несколько снарядов то по одному, то по другому участку, зная, что, куда бы ни стреляли, все равно держат в напряжении и морально изматывают всю эту часть укрепрайона.
«Немного терпения, лейтенант, — сказал он себе, снова поглядывая на окровавленную каску луны, теперь уже полузахороненную в кроваво-черной туче, — и тебе представится полная возможность проверить себя на прочность. Плохо, конечно, что начинать приходится с этого чертового дота, где ни маневра не используешь, ни хитрости не применишь. А первый же бой — уже почти в окружении, уже в мышеловке. Но ведь так приказано».
С этим величественно успокоительным, по-настоящему понятным только офицеру «так приказано», Андрей и вернулся к себе, на командный пункт дота.
— Как тут, все тихо? — спросил он Кожухаря.
— Тихо-то оно тихо, да только штаб никогда не дремлет.
— Дремлет, Кожухарь, дремлет.
В ту же минуту, как бы оспаривая его слова, зазуммерил телефон.
— Кожухар на дрот[28]. Так точно. Здесь он, готовит дот к бою. Вас просят, — протянул ему трубку связист.
— Сто двадцатый? — спросил кто-то звонким, почти мальчишечьим голоском.
— Так точно.
— «Беркут»?
— Так точно. Кто на проводе?
— Это тебя сто девятнадцатый беспокоит. Комендант. Считай, познакомились.
«Нет, чтобы предупредить, что не из штаба, — скосил взгляд на своего телефониста Громов. — “Кожухар на дрот”!»
— Считай, — молвил вслух.
— Слушай, пришли кого-нибудь из своих, пусть заберут твою красавицу.
— Не понял, комендант.
— Санинструктор твоя… у меня ночует. В доте. Теперь понял?
— Как она у тебя оказалась? — жестко и подозрительно поинтересовался Громов.
— С подружкой, моим санинструктором, прибилась на ночь глядя, я ее дальше не пустил. Опасно. Еще украдут по дороге.
— Спасибо за заботу. Утром кого-нибудь из бойцов пришлю. Кстати, как ее зовут?
— Мария Кристич. Почти как Мария Стюарт. И должен сказать, что она и сама по себе королева.
— Лучше бы ей быть королевой от медицины.
— Брось, не ханжи. При чем тут медицина? Она сама по себе и из себя… Предлагаю обмен. Даю своего санинструктора плюс двадцать доз наркомовских?
— Как тебя зовут, комендант? Представься.
— Младший лейтенант Томенко.
— Лейтенант Громов. Так вот, «меняло», мою королеву накормить и проследить, чтобы никто словом не обидел. Иначе мои ребята разнесут твою бетонную гробницу вдребезги.
— Вот теперь ты мыслишь правильно, лейтенант. На твоем месте я бы тоже не согласился. Как-никак Мария Стюарт… Повезло тебе. Завидую. Как там у тебя?
— По-фронтовому. Что-то в твоих краях шумновато.
— Мост рядом. Тут всегда шумно. На правобережье фашист прет вовсю. У меня возле дота настоящий лазарет, а заодно и перевалочный пункт. Это вы там, тыловики…
— Не завидуй, младшoй, не завидуй, — решил перейти на тон, который предложил сам комендант 119?го. — Скоро здесь везде будет пекло. Знаешь, утром я к тебе, наверное, сам наведаюсь.
— Занервничал?! — ехидно спросил Томенко. — Решил Марию лично принять, как бы гонец твой по дороге не «распропагандировал».
— К местности хочу присмотреться, — суховато осадил его Громов. — Не исключено, что придется поддерживать огнем.
Примечания
1
Формально исполняющим обязанности начальника Шестого управления Шелленберг был назначен уже на следующий день — 22 июня 1941 года.
2
Оберштурмфюрер СС — чин, приравненный к армейскому (вермахтовскому) обер-лейтенанту.
3
Реальный исторический факт: на прикрытие дотов советское командование на этом участке укрепрайона бросило кавалерийские полуэскадроны.
4
Речь идет о «Договоре о ненападении», подписанном 23 августа 1939 года в Москве председателем Совнаркома и народным комиссаром иностранных дел СССР Молотовым, с одной стороны, и министром иностранных дел Германии фон Риббентропом — с другой, и больше известном как «пакт Молотова — Риббентропа». Еще и в 80-е годы коммунистическая пропаганда всячески скрывала от населения СССР, что к этому договору имелся «Секретный дополнительный протокол», доказывающий существование сговора между коммунистами и фашистами по поводу передела Европы.
