«Муха, дружище, привет! Жаль, что не сам жму твою руку. Доверяю это своему корешу. Можешь верить ему, как мне. У меня все в порядке. Кланяйся Щуке и не забывай о нашей спайке.
Забрав записку Лобова и попрощавшись с ним и Козревым, я зашел к Барникову и доложил о найденной находке. Он тут же позвонил Тимову. Вопрос о порядке проведения встречи с курьерами, наконец, был решен.
Остаток этого дня и утро следующего прошли в хлопотах по подготовке к операции.
В тринадцать ноль-ноль 22-го июля выехали на место. Костин, как и в прошлый раз, был экипирован в военную форму.
Остановились у Казанского вокзала. Оставив Костина в машине, я прошел к станции метро «Комсомольская», встретился со старшим группы захвата.
У нас все в порядке, — доложил он. — Ребята уже на исходных позициях, все проинструктированы. Брать будем сразу же по завершении встречи.
— Сигнал опознания не забыли.
— Что Вы, конечно нет. Держит газету в левой руке, при появлении курьеров сворачивает ее и засовывает в карман.
— Все правильно. Тогда — «ни пуха, ни пера!».
— К черту! — улыбнувшись, произнес он.
Я возвратился к машине и без пяти минут четырнадцать приказал Костину выходить на встречу. Сам проехал к месту, откуда первый раз вел наблюдение. Костин находился уже на пятачке около станции метро. День был пасмурный, временами хмурый, казалось вот-вот пойдет дождь, но видимость позволяла вести уверенное наблюдение. Прошло десять, пятнадцать, двадцать томительных минут, а Костин стоял или медленно прохаживался, безучастно взирая на лица проходивших людей. Минутная стрелка часов перешагнула за тридцать. Ожидание становилось утомительным. Невольно подумалось: «Неужели придется все повторять завтра? Но вот Костин пристально устремил взор в направлении Ленинградского вокзала, а спустя минуту решительно направился навстречу шедшему к метро человеку в форме старшего лейтенанта Красной Армии с чемоданом в руке. Когда они оказались на расстоянии нескольких шагов друг от друга, Костин свернул газету и засунул ее в карман. Сблизившись, оба отошли в сторону и остановились. Неизвестный был среднего роста, плотный, загорелый. Костин передал ему записку Лобова. Неизвестный посмотрел, заулыбался, закивал головой. Постояв еще минуты две и о чем-то поговорив с Костиным, он повернулся и пошел обратно к Ленинградскому вокзалу, оставив чемодан на месте.
Выждав некоторое время, Костин взял чемодан и направился к Казанскому вокзалу. Там он сел в подогнанную мною машину, и мы тронулись в обратный путь. Первая часть операции была закончена.
В кабинете у Барникова Костин доложил подробности состоявшейся встречи с Мухиным.
— В четырнадцать тридцать четыре я заметил шедшего к станции метро со стороны Ленинградского вокзала военного с чемоданом в руке. Походка показалась знакомой по характерному покачиванию, свойственному Мухину. Двинувшись навстречу, убедился, что это был он. Сошлись, остановились, отошли в сторонку. Мухин поставил чемодан, закурил, спросил: «А где сам?» Я достал листок с «автографом» Лосева и, сунув ему в руку, ответил: «занят». Он посмотрел, засмеялся, сказал: «Ну и молодец, не забыл. Передай большой привет, но скажи, что хотел очень повидать».
— Оставайтесь до завтра, увидитесь.
— Нельзя, капитан приказал только вручить посылку и сразу сматываться.
— Другого ничего не говорил?
— Нет.
— А где Викторов?
— Ждет на вокзале.
— Что нового-то у вас там? — поинтересовался я.
— Нашего состава уже мало, больше новенькие. А так все по-старому.
— А где Щукин?
— Отправили на ловлю партизан. Ну ладно, забирай чемодан, там все, что просили.
— Спасибо, привет капитану и всем знакомым ребятам. Счастливо.
— Бывай!
Мухин повернулся и пошел к Ленинградскому вокзалу. Отойдя немного, обернулся, махнул рукой и скрылся из вида.
Вот и все.
Докладывая все это Барникову, мы еще не знали, что на вокзале после нашего отъезда произошла настоящая драма. Сойдя с поезда (агенты сели в Клину) и проходя по платформе номер один к выходу с вокзала, Викторов заметил справа транспортное отделение НКВД. Дверь была приоткрыта и у него возникло непреодолимое желание войти внутрь, чтобы явиться добровольно с повинной. Эту мысль он вынашивал с момента зачисления в разведывательную школу, можно сказать жил ею и теперь, когда появилась реальная возможность для осуществления задуманного, ему стало невмоготу. Сердце колотилось так сильно, что, казалось. выскочит из груди, дыхание перехватило, на теле появилась испарина. Но справа, впритык к нему, шел Мухин, преграждая путь к заветной двери, человек с темным прошлым, верой и правдой служивший фашистам, злой и мстительный, способный на любое преступление, и это сдерживало его. Викторов с большим усилием сделал еще несколько шагов, с трудом передвигая ноги, и так взволновавшая его дверь осталась позади.
Войдя в зал ожидания, они остановились. Мухин посмотрел на часы.
— Хорошо, что успели, до конца контрольного времени еще полчаса, — произнес он хрипловатым голосом. — Сделаем так: я пойду на встречу, а ты, на всякий случай, посматривай, все ли в порядке. И жди меня вот здесь. Понял?
— Все ясно.
Взяв чемодан, Мухин направился к выходу. Викторов проводил его до двери, посмотрел, как он спускается с крыльца, и энергично забросив на плечо вещевой мешок, быстро, почти бегом, стараясь не сбить посторонних, устремился к отделению НКВД.
В комнате находился один дежурный младший лейтенант госбезопасности. Подойдя к нему, он торопливо, сбиваясь от одышки и волнения, сказал:
— Извините… очень срочно… сейчас у станции метро… «Комсомольская» должны встретиться… два агента немецкой разведки. Один курьер. Он сегодня ночью сброшен с самолета на парашюте. Имеет задание передать посылку работающим в Москве агентам. Они очень опасные враги. Их надо задержать.
— Откуда вам это известно, кто вы такой? — нетерпеливо спросил дежурный, хватаясь за телефон.
— Я тоже агент-парашютист, выброшен сегодня, объясню все потом, сейчас надо спешить, а то они уйдут.
Товарищ старший лейтенант, — крикнул дежурный в трубку, — немедленно требуются оперативники, пришел заявитель — агент немецкой разведки. Надо захватить других.
Вскоре в комнату вбежали три человека — один в форме старшего лейтенанта госбезопасности с двумя шпалами в петлицах и двое в штатской одежде. Они проверили документы Викторова, обшарили его карманы, уточнили, кого и где следует задержать и тут же на ходу договорились о плане действий. Викторова пустили вперед, как опознавателя, а сами, чуть приотстав от него, расположились в таком порядке: сотрудники в штатском — справа и слева, а старший лейтенант сзади, на некотором удалении от всех.
Между тем Мухин уже успел вручить посылку Костину и возвратился на вокзал. Не обнаружив на обусловленном месте Викторова, он стал его искать. Покрутившись в вестибюле, зашел в зал ожидания, а затем, выйдя на площадку, ведущую к перронам, направился в туалетную комнату, полагая, что партнер мог зайти туда. Отойдя от туалета и собираясь уходить обратно, Мухин бросил взгляд на противоположную сторону вокзального помещения, где расположено транспортное отделение НКВД и по вещевому мешку узнал Викторова, шедшего в сопровождении каких-то людей.
Полагая, что могло произойти непоправимое, осторожно, прячась за различные укрытия, подошел к
