пустых и гиблых? Здесь и от патрульного вертолёта толком не спрячешься. Существуют пути более короткие и безопасные — жаль, что они не для нас.
С тревогой думаю о ночлеге. У нас не хватит «валюты», чтобы заночевать в баре, да это и не лучший вариант, пожалуй. В нас могут узнать тех, за кем идёт охота. Наши описания уже наверняка пошли гулять по Зоне, и многие захотят прервать наш путь. Даже слишком многие.
Вычет лежит и ноги задрал на ствол сосны, а я обхожу островок. Что-то мне в нём не нравится, а вот что — не могу понять. Бывает такое ощущение и у молодых сталкеров, и у опытных, только у первых оно чаще всего ложное, надуманное, а у вторых бывает и по делу. Детектор по-прежнему молчит, как партизан. Нет, на островке всё чисто, даже вон гриб под сосной вырос самый обыкновенный. Свинушка. Фонит, конечно, но грибы в Зоне всегда фонят, потому что радионуклидов в здешней почве хватит ещё минимум лет на двести. Дикие ягоды есть можно даже вблизи ЧАЭС, они почти чистые, а грибы тянут в себя всю дрянь, что есть в почве, они такие. Ещё удивительно, что свинушка с виду совершенно нормальная и на мутантную не похожа. Говорят, будто бы после Первого взрыва от учёных поступило единственное хоть сколько-нибудь разумное предложение насчёт дезактивации местности: собирать подряд все грибы, что выросли в зараженных лесах, везти их на полигон и там закапывать поглубже.
Ага… Батальон грибников в общевойсковых защитных костюмах. Марш-марш туда-сюда по Зоне. И так много лет подряд. Очень умно, даром что Первый взрыв не породил никаких аномальных зон, а лишь загадил местность.
А когда на ЧАЭС шарахнуло второй раз, все как-то разом забыли и о грибах, и о радиации. Не до того стало. Теперь радиоактивный фон — лишь мелкая неприятность, сплошь и рядом вообще не берущаяся в расчёт. Обыкновенный профессиональный риск. Шахтерам грозит силикоз, проституткам — известно что, водолазам — кессонная болезнь, ну а сталкерам — лучевая. Только мало кто до неё доживает.
— Э, что это там? — раздаётся за спиной.
Вычет уже на ногах и шарит подобранной палкой в болоте возле перекорёженной сосны. Вот дурак. Позвать меня — язык бы отсох? Нет, обязательно надо самому пощупать и потыкать. Любому сталкеру, даже большинству «отмычек» известно: в Зоне смотри, слушай, нюхай, но не осязай без нужды! А этот… Говорил же ему! Как ребёнок, честное слово, все ему надо пощупать. Чего и ждать от учёного…
— Назад, придурок! — ору я.
Но вещь уже у него в руках, и Вычет рукавом стирает с неё ряску. Морда — довольная:
— Гляди, что я нашёл.
Не верю глазам. На ладони Вычета лежит «шнек» — легендарный артефакт Зоны, внешне очень похожий на главную деталь бытовой мясорубки, только чуть покороче и гораздо изящнее. Он тёмно- лиловый и слегка меняет цвет — наверное, в темноте будет немного светиться. Ну, светящимися артефактами нас не удивишь, но «шнек» — нечто уникальное. Когда я был активным сталкером, о «шнеке» ходили легенды, а потом как-то сами собой понемногу сошли на нет. Проста человеческая логика: что не попадается, того и не существует. Ха! Теперь-то я знаю наверняка: в давние годы «шнек» попадался кому- то, кто сумел остаться в живых и рассказать о находке. Или продать находку. Возможно, она сменила немало хозяев и оставила длинный кровавый след, прежде чем осела у учёных, военных или частных коллекционеров. А вот чем она может помочь сталкеру и чем способна навредить — о том разные легенды говорили по-разному. Ясно лишь одно: «шнек» не убивает сразу, поскольку Вычет жив и даже улыбается с оттенком превосходства: вот, мол, я какой! Ты, опытный, не заметил, а я, новичок и салага, нашёл. И против этого факта ты не попрёшь.
Даже он понимает, что нашёл редкую вещь. Но вряд ли представляет себе, насколько редкую!
— Переложи в другую руку, а эту покажи, — требую я.
Продолжая скалиться, он демонстрирует мне довольно-таки грязную ладонь. Вроде ничего… Ладонь как ладонь — узковата, правда, для мужика, но всякому видно, что это ладонь, а не копыто. Кисть как кисть, не чернеет и не отваливается.
— Дай-ка сюда.
На ощупь «шнек» тёплый, держать его в руке приятно. Никто во всей Зоне не знает, какая аномалия способна породить такой артефакт. Заурядная «карусель»? Быть того не может. Но сосну скрутила именно «карусель», или я ничего не понимаю. Значит, перед «каруселью» на этом самом месте была другая аномалия — может быть, симбионт. Симбионты — конгломераты разных аномалий — бывают всякие и, видать, способны на многое. Не исключена, впрочем, деформация в «шнек» артефакта, оставленного более ранней аномалией. Может, тот бедолага, от которого остались лишь ошметки камуфляжа, потянулся за «шнеком» и был втянут «каруселью». «Карусель» могла быть блуждающей, иногда это с ними бывает.
Возможны, правда, и другие сценарии. До черта их возможно. Например: уже завладев «шнеком», сталкер не без помощи своей находки теряет ориентацию в пространстве и влезает в аномалию. Или: «шнек» сотворен всё-таки самой «каруселью», но во взаимодействии с телом несчастного сталкера и собранными им ранее артефактами.
Ничего не понятно. Но «шнек» я не брошу.
— Если бы мы шли за деньгами, то, считай, полдела было бы сделано, — говорю я. — Осталось бы только донести товар до покупателя, взять настоящую цену и уйти живыми. Знаешь, сколько можно взять за такую вещь?
Вычет не знает. Я называю сумму, уменьшив её приблизительно втрое. У Вычета глаза лезут на лоб.
— Так много?
Ещё бы не много. Ему за всю жизнь столько не заработать. И мне тоже.
Вопрос только в том, на что способен «шнек» в человеческих руках. Часто, очень часто артефакты Зоны помогают человеку — например, могут сделать его малочувствительным к некоторым видам аномалий. Я знавал одного сталкера, выжившего после попадания в мощный «трамплин» — без «ночной звезды» он разбился бы в блин, а с «ночной звездой» всего лишь сломал позвоночник. Не смейтесь, разница всё-таки есть. Иногда. Кстати, он выжил — напарник вынес его на себе. Я был тем напарником.
Но «ночная звезда» фонит так, что поноси её на поясе суток двое — начнётся рвота, а на девочек никогда больше не потянет. Проверяю «шнек» — гм, ничего особенного, нормальный фоновый уровень Зоны. Значит, подлянка в чём-нибудь другом, потому что артефактов без подлянок почти не бывает. Если кажется, что подлянки нет, значит, плохо искал.
— В контейнер! — Я протягиваю «шнек» Вычету и вдруг отдёргиваю руку. — Стой, замри!
Я мог бы сказать «молчи», а не «замри», потому что поблизости нет явной опасности. Но «шнек» тоненько пищит — тихим звенящим писком, как комар. Вычет понял правильно: застыл, как изваяние, молчит и дышит через раз.
— Слышишь? — спрашиваю шепотом.
Он мотает головой. Передаю ему «шнек».
— Теперь слышишь?
Кивает. Зрачки расширены — испугался парень. Ничего, сейчас вреда в этом нет.
Отбираю «шнек» и вновь медленно обхожу островок. С восточной его стороны писк становится громче. Это не артефакт пищит — это в ушах у меня пищит, когда «шнек» зажат в ладони. И сразу — мороз по коже. Будто наждаком из морозильника прошёлся кто-то по моей спине. Продрало — и мурашки побежали. Ага, вот оно что… В ржавой воде с восточной стороны что-то есть… нехорошее. Аномальный объект. Ловушка. Глазами ничего не видно, детектор эту ловушку тоже не видит, но она есть. Спряталась. Ждёт. Какая именно ловушка — не имею никакого понятия. Может, «холодец», может, «зыбь». Но не сильно удивлюсь, если «воронка», хотя кто и когда видел «воронку» в болоте? А с другой стороны: кто и когда устанавливал правила для Зоны? Она сама себе устанавливает правила, а заодно и нам.
— Запишем в актив: «шнек» резко увеличивает чувствительность человека к аномалиям Зоны, — просвещаю я Вычета. — Значит, он ещё дороже, чем я думал. Но мы его не продадим… во всяком случае, пока. Никому — слышишь, никому! — не вздумай дать понять, что у нас есть такая вещь. Ни словом, ни взглядом. Если кто-нибудь узнает или только заподозрит — считай нас трупами. Мы нищие, понял? Что возьмёшь с голодранцев?…
Он ещё наивный, зато понятливый. После того, что мой напарник наболтал в Предзоннике, нас всего- навсего подстрелят при случае, да и то не всякий сталкер захочет тратить патроны. Информация о нас
