— На место!
Любчик вернулся к моему столу и серьезно сказал:
— Этот невзрачный субъект, рядящийся под мента-криминалиста, сотворил на своих компьютерах чудо. Воссоздал из воздуха, из слов, портрет бандита Мамочки. Про который подруга Тойоточка оргаистически крикнула: «Как живой!»
— Замечательно, — согласился я. — Что дальше?
— Знаешь, командир Ордынцев, как девку на тусовке переклеивают? Вот я ее у Мамочки переклеил…
— Удалось?
— Думаю, вполне, — самодовольно хмыкнул Любчик. — Понимаешь, у нее мозговая деятельность вообще отсутствует. Она живет гормональными реакциями. Заставить думать невозможно — только чувственные ассоциации… Необходим эмоциональный резонанс…
Я спросил Гордона:
— Марк Александрович, может, ему успокаивающий укол сделать?
— Отойдет сам, — пообещал Гордон.
К.К.К. подтвердил:
— Пункт пятый памятки по научной организации труда: «Доверяй подчиненным, это повышает их сознательность и чувство ответственности за дело»…
— Тогда, Любчик, перестань трепаться и говори по делу, — попросил я мягко и посмотрел на него так, что дальше капитан доложил дробью:
— Тойоточка, замечательная девушка-патриотка, навела нас на зону обитания Мамочки. Вспомнила, сучара, как однажды с Мамочкой подъезжала к дому, — его Нарик посреди ночи за наркотой погнал. В квартиру не входила, дожидалась в машине. Показать этот дом она не может, поскольку дело было ночью, а она была кирная и затраханная. Но твердо опознает квадрат переулков около Колхозной, напротив института Склифосовского. Тут я его процежу обязательно…
— Пока звучит не шибко обнадеживающе, — уныло подвел я итог его победным реляциям.
— Командир Ордынцев! Да побойтесь Бога! От этой помеси китайца с черт знает чем добиться большего вообще невозможно! Это же растение! — Любчик задумчиво помолчал, мечтательно добавил: — Если бы не дисциплинарные условности — с удовольствием передернул на ней затвор…
К.К.К. сочувствующе посмотрел на меня:
— В инструкции написано: «Имей чувство юмора, цени его у подчиненных»…
— Там в твоих инструкциях нет прямых указаний для Любчика? — поинтересовался я.
— Конечно! Пункт «шестой-б»: «Офицер оперативных служб должен четко выполнять функциональные обязанности».
Любчик сочувствующе скривил физиономию:
— Видишь, командир Ордынцев, этот стон у них наукой зовется! И организацией труда! Вот захребетники! Стыдись, схоласт! — И сообщил нам, как нечто таинственное: — Мы с Китом завтра эти переулочки пропатрулируем, как первач на фильтре…
— Пешком? На «джопе»? — уточнил я. Любчик, легкий, гибкий, разбежался по комнате и мягко вспрыгнул Киту на спину, выглянул из-за его плеча:
— На осляти, как Христос в земле Гефсиманской…
Кит слегка повел плечами и стряхнул тощего Любчика на пол, как былинку. Усмехался — ему нравилась бойкость другана и напарника. Любчик тяжело вздохнул:
— И вот с таким субъектом мне надо работать! При этом он всегда делает вид, будто он не со мной…
— Естественно… — трагически опустил усы Кит. — С тобой на людях появляться вместе боязно… Принимают за ненормального…
— Кит, ты что думаешь обо всем этом? — спросил я его. — Есть шансы?
Кит долго раздумчиво молчал, достал из кармана сухарь, пожевал, потом изрек:
— Трудно сказать… Я помню, со мной в одном классе учились два парня, у них папаня был из высланных немцев, учитель, чокнутый… Назвал пацанов Шекспир и Шиллер. Ну, мы их, конечно, звали Шека и Шило. Так вот… — Он замолчал.
— Ну! Ну! Рожай! — подогнал я его.
Любчик опять возник:
— Командир Ордынцев, не перебивайте его. Он не мастер экспромта, он работает на вечность…
Кит посмотрел на него, вздохнул:
— Да ну тебя, все равно не поймешь, что к чему… Думаю, командир Ордынцев, возьмем мы их. Нужно будет только, чтоб нас поддержал Костя, — кивнул он на К.К.К.
— Давайте, жду результатов. Подсуетитесь, ребята… Этот крысеныш нам сильно нужен…
Гордон почему-то спросил:
— Слушайте, Любчик, а чем вы занимались до милиции?
— Я? Я? — удивился Любчик и пожал плечами. — Я родился в милиции…
— Метафора? — иронически переспросил Марк Александрович. — Мечта? Образ?
— Какая, к хренам, метафора? — завопил Любчик и полез в карман за паспортом. — Буквально! Глядите — «Станция Раздольная, Линейный отдел милиции». Поезд застрял в заносах, а маманя некстати разродилась до срока… Если по справедливости, мне выслуга со дня рождения полагается…
— Надеюсь! — обрадовался за товарища Кит. — Через год-два тебя кинут на пенсию, и я от тебя вздохну наконец…
44. Вашингтон. Штаб-квартира ФБР. Стивен Полк
Вызов директора ФБР Ленарда Фрилэнда был для Полка совершенной неожиданностью. Он не сомневался, что его меморандум о русской преступности, так некстати отправленный накануне взрыва в Оклахоме, сейчас опустится на самое дно бюрократической бездны.
Закономерности полицейской активности неизменны и зависят от политического спроса сию секунду. Вообще-то деятельность ФБР осуществляется в двух направлениях — треть ресурсов направляется на внутриполитический сыск и контрразведывательную деятельность, а все остальные силы — против криминалитета в федеральном масштабе.
Но события в Оклахоме переключат сейчас все внимание начальства именно на контрразведывательные мероприятия, и Полк не рассчитывал услышать отклик на свой рапорт в ближайшие месяцы. Однако его разыскал дежурный по городскому управлению и велел срочно отзвонить секретарю шефа ФБР Дженингсу. Полк набрал прямой номер, и этот приторно-вежливый проныра попросил приехать завтра в штаб-квартиру в Вашингтоне к десяти часам вечера.
— Вам это будет не поздно? — любезно-издевательски спросил он.
Полк совершенно серьезно заверил:
— Да что вы, Дженингс, я в это время только просыпаюсь! Закончил сиесту, плавно поужинал и приступаю к наслаждению жизнью. Мне будет совершенно необременительно заскочить к вам в десять…
— Буду очень обязан, — сказал секретарь, дармоед этакий, и дал отбой.
Полку очень хотелось спросить, с чем связан вызов к шефу — расследование по Оклахоме или дела с русскими гангстерами? Но спрашивать не стал — эта лощеная собака Дженингс наверняка знает, но не скажет ни за что. Секретари — народ величаво-таинственный. Их холуйская работа оплачивается привилегией околоначальственных секретов.
В штаб-квартире ФБР царили суета, неразбериха, особая нервозность, которую создают люди, не причастные к делу, но страстно демонстрирующие свою незаменимость.
Полк приехал из аэропорта Далласа на такси, и впервые за годы службы его сопровождал охранник от самой внешней вахты до кабинета директора. По-видимому, это называлось повышением мер безопасности.
