Оторвав от своих губ коллегу по работе, Глеб деликатно поставил ее на пол.
– Извини, глаза слипаются… – Поднимаясь на ноги, он зевнул. – Ты меня перекормила.
Галина попыталась повиснуть у него на шее.
– Ну так пойдем в койку.
Глеб выскользнул из ее объятий.
– Нет. Пожалуй, поеду.
– Ну ты фрукт! – произнесла она сквозь зубы. – Пожрал – и домой!
– Это от застенчивости. – Он чмокнул ее в лобик, хлопнул по заду и, сочтя свою миссию выполненной, снял с вешалки куртку.
Но Галочка обладала одним бесценным качеством: она умела ждать долго и терпеливо, точно кошка в засаде. Поэтому, провожая Глеба за дверь, она поцеловала его в щеку.
– Ладно, лапа, завтра я приготовлю что-нибудь диетическое, – хихикнула она. – Типа манной кашки…
– Верно мыслишь, – подмигнул Глеб, уходя.
Галина вернулась к столу и с досады доела утку. Затем, обтерев салфеткой пальцы, позвонила по телефону.
– Чем порадуешь, мой свет? – осведомился мягкий хрипловатый голос, то ли мужской, то ли женский.
– Уехал домой, – сообщила географичка.
– Каков негодяй. – В странном голосе слышалась издевка. – Не горюй, мой свет: твоим будет. Молодец, что позвонила.
В трубке раздались гудки. Галина положила в рот черносливину и сказала в пикающую трубку:
– Смотрите, вы обещали.
Возле дома его ждали четверо. Фонарь не горел, и пространство перед подъездом едва просматривалось благодаря лишь свету из окон. Не успел Глеб выйти из “жигуленка” – они его обступили. Застегнутые наглухо куртки, шнурованные сапоги, в руках – резиновые дубинки. Они были неторопливы, хладнокровны и уверенны. Их лица затушевывал полумрак. Глеб огляделся и вздохнул с облегчением: народу вокруг не было ни души.
Один из четверки, похлопывая дубинкой по своей ладони, с усмешкой произнес:
– Дай закурить.
Ничего другого они придумывать не собирались и действовали в рамках затертых штампов. Глеб – без единого звука – сделал неуловимое движение ногой. Трудно было даже определить, двигался ли он вообще, или это лишь померещилось. Любитель курения рухнул с переломом бедра и, катаясь по асфальту, заорал благим матом. Трое остальных, сжимая дубинки, устремились в атаку. Вернее, такой у них был порыв, который ни во что не воплотился. Они даже не поняли, что с ними произошло, когда еще двое, опять же с переломом бедра, повалились рядом с товарищем, а последний, схваченный Глебом за кадык, топтался на цыпочках и хрипел.
– Кто вас послал? – тихо спросил у него Глеб.
Мимикой лица бандит показал, что готов отвечать. Однако, стоило Глебу его отпустить, он счел за благо сделать ноги. Вероятно, он умел бегать быстро, но не успел и шагнуть, как вновь стоял в прежней позе.
– Кто вас послал? – повторил Глеб, сжимая пальцами его горло. – Говори, другого шанса не будет.
Отпущенный бандит на сей раз бежать не пытался. Массируя травмированный кадык, он просипел:
– Митька Грач… велел в санаторий тебя определить.
Настал черед удивляться Глебу.
– Что еще за Грач? Не знаю такого.
– Твои проблемы… – прокашлял бандит, косясь на корчащуюся на асфальте троицу. – Дорогу, видать, ты ему перешел.
– Имя-то его как? Без кликух ваших.
– Грачев Дмитрий Аркадьевич. Медь, алюминий, никель. Его часто по ящику показывают.
Глеб пожал плечами.
– У меня телевизора нет.
– Твои проблемы. Ну чё… могу сваливать?
– Сваливай. И этих подбери. Им теперь месяца на два койка обеспечена.
Бандит уныло оглядел поле битвы.
– Слышь, кент, – улыбнулся он заискивающе, – у тебя это… черный пояс, что ли?
– Белый в горошек. – Глеб открыл дверь подъезда. – Привет Грачу!
У себя в квартире он разделся и, принимая душ, основательно поразмышлял. В результате размышлений он решил не звонить олигарху Лосеву с докладом. И, как Глеб и предполагал, сам Виталий Петрович не позвонил тоже.
