Олигарх недоверчиво усмехнулся:
– И как вы определите переломный момент?
Директор расслабился в кресле.
– Мало ли… – проговорил он задумчиво. – Если, допустим, в голове твоей племянницы созреет простенький вопрос, из-за которого пришлось избавиться от шустрой журналистки, тогда… Хотел бы я знать, как в этом случает поведет себя наш учитель французского?
Выходя из школы, Глеб мысленно усмехнулся: да, Иван Гаврилович, насчет моих джинсов вы сильно прокололись. Ах, бедняга! Зинаида Павловна так с этим вас доняла, что вы от нее прямо шарахаетесь! А Зинаида Павловна между тем утверждает, что ничего вам не говорила, и я верю ей на все сто. Отсюда следует, что… во-первых, кто-то все же вам донес о наших с ней прениях об одежде, и вы, Иван Гаврилович, это во-вторых, решили использовать ситуацию, чтобы внести дополнительный штришок в свою роль рубахи-парня. Милейший, вы перестарались: как говорится, шпионы валятся на мелочах. К тому же, интеллигентный вы мой старичок, прожженная каналья Лосев тянется перед вами в струну. С чего бы это? Из уважения к сединам?.. Ха!
Когда Глеб подходил к своему “жигуленку”, с каким-то унылым однообразием повторилась вчерашняя сцена: из бордового “вольво” вылезла знакомая троица в адидасовских штанах и так же, как вчера, обступила Глеба. Только на сей раз у двоих, вставших по бокам, были пистолеты. На людной улице, средь бела дня… С другой стороны, дело житейское: кого этим отморозкам бояться? Наставив на Глеба стволы, они жевали жвачку. Крепыш с золотыми зубами оружия не держал. В его обязанности, очевидно, входило думать за всех троих.
– Ну чё, Француз, поехали? – произнес этот мозговой центр. – Время – деньги, без понтов.
Глеб вздохнул:
– Сильвестр, уши не болят?
Златозубый сплюнул ему под ноги.
– Слышь, Француз… я б тебя, падла, прямо здесь завалил, но Папаня велел живым тебя доставить.
– Папаня – это шеф твой, что ли? – уточнил Глеб.
– Ну. Упрешься рогом – яйца тебе отстрелим, без понтов. Какое хочешь, на выбор.
Парни с пистолетами заржали. Они умели ценить юмор.
Глеб глянул на здание школы и вспомнил с облегчением, что окна директорского кабинета выходят на противоположную сторону.
– Как звать твоего Папаню? – полюбопытствовал он.
– Чак Норрис, – буркнул златозубый и под гогот вооруженных дружков кивнул в сторону “вольво”. – Залазь, погнали.
– Ладно, – согласился Глеб. – Только сперва я позвонить должен.
Смех парней с пистолетами смолк.
– Может, прострелить ему коленку? – предложил один из них.
Глеб чуть отклонился вбок, захватил его руку и сломал. И ту же операцию мгновенно проделал с его напарником. Все это свершилось с такой невероятной быстротой, что златозубый как сторонний наблюдатель не заметил вообще никакого действия, а зафиксировал взглядом лишь результат. Вертясь волчками, парни поддерживали сломанные руки и вопили в голос. Златозубый отреагировал с опозданием, но не стандартно: он повалился брюхом на асфальт и прикрыл голову руками. И так лежал он, без звука и движения, пока Глеб, выбросив пистолеты в люк канализации, не вернулся и не сказал:
– Восстань, Сильвестр. Поехали к твоему Чаку Норрису.
Только тут златозубый встал, отряхнулся и пробормотал:
– Ну все, б… чтоб я еще с тобой связался…
Они вчетвером погрузились в “вольво”: Глеб сел за руль, златозубый – рядом, а двое с переломанными руками, стеная, расположились сзади.
– А ты не такой чайник, каким кажешься, – покосился на златозубого Глеб.
– Угу, – буркнул тот, – мамаша моя тоже так думает.
Развалясь на сиденье, он курил и показывал дорогу Глебу, который гнал машину с бешеной скоростью. Парочка за их спинами создавала шумовой фон, перемежая стоны с матерщиной. Притормозив у телефона- автомата, Глеб выскочил и позвонил Даше, но у нее было глухо занято. После нескольких попыток Глеб чертыхнулся, вновь сел за руль и погнал “вольво” вдоль Казанской железной дороги к Папане на дачу. Домчали они еще засветло. Дача оказалась трехэтажным особняком, расположенным на обширном огороженном участке соснового бора. Ограда, естественно, была высокой и сплошной, а металлические ворота, похоже, могли выдержать танковую атаку. По указанию златозубого Глеб дважды гуднул.
– Как звать Папаню? – повторил он свой вопрос.
– У него и спросишь, – огрызнулся златозубый.
Ворота между тем раздвинулись, и Глеб с тремя бандитами въехал, так сказать, в частное владение. Охраны было… как на секретном военном объекте. Ворота немедленно сомкнулись, и “вольво” обступили крутые парни в количестве явно избыточном.
– Меня здесь ждут? – осведомился Глеб.
– Ну, – хмуро кивнул златозубый. – Покури пока, я щас.
Он выбрался из машины, перемолвился с охранниками и по гаревой дорожке затрусил к особняку. Парочка на заднем сиденье заметно оживилась и, костеря Глеба в бога-душу, кое-как вылезла на свежий
