Не выдержав состояния неизвестности, она подкараулила доктора Мака у входа в больницу рано утром.
– Я хочу знать правду о том, что с сестрой. Прошу вас, скажите все как есть.
– Я не могу сейчас говорить с вами. Меня ждут пациенты!
Джоанна выбрала не самый подходящий момент. Только что доктору сообщили, что операция в Мэриленде оказалась неудачной. Мало того, что организм сорокадвухлетнего пациента отторг пересаженную почку, с ним случился сердечный приступ.
– В любом случае, миссис Леннокс, я должен сначала поговорить с вашим акушером, который сообщит вам результат нашей беседы.
– Прошу вас, хотя бы в двух словах скажите, как Надин.
– Я могу сказать и одним словом: плохо. Ее состояние трансформировалось из острого в хроническое. До тех пор пока ей не пересажена почка, она не в состоянии жить без гемодиализа.
– Понятно, – прошептала Джоанна, чувствуя, как сжалось ее сердце. – Она… Ей понадобится трансплантат?
– Да. Извините меня. Мне нужно идти, – бросил он на ходу, шагая через холл.
Джоанна старалась не отстать.
– Господи! Неужели нет надежды на то, что она поправится? Хотя бы небольшой?
– Она не поправится, – покачал головой доктор. – Я сказал вам правду, как вы просили. Как только позволит время, я встречусь с Хэллораном.
– А гемодиализ? Разве он не может помочь ей?
Джоанна почти бежала рядом с ним. Она была расстроена и нуждалась в поддержке.
– Помочь может, но вылечить – нет. Он дает ей возможность жить, – сказал он и, подумав, что его слова звучат чересчур жестоко, остановился, чтобы объясниться. – Человек с поврежденными почками не может нормально существовать. Ваша сестра стала инвалидом, она не в состоянии вести обычную жизнь. Токсические вещества и шлаки, скапливающиеся в организме, разрушают тело. Она постоянно будет чувствовать усталость, потеряет аппетит, станет страдать от депрессии. Насколько я знаю, она актриса. Она спрашивает меня, когда сможет вернуться к работе. Ее я травмировать не хочу, а вам скажу: ваша сестра больше не сможет играть. Спокойная работа в офисе – пожалуйста. Но о съемочной площадке с такими почками ей придется забыть.
– О нет!
Если Надин не сможет сниматься, жизнь для нее будет кончена. И фильм Люда, в который он вложил столько сил, времени и денег, так и не выйдет на экраны.
– А если сделать операцию, то как скоро она сможет окончательно поправиться, чтобы вернуться к работе?
– Если не будет никаких осложнений, то через четыре-пять недель.
Джоанна почувствовала, как на ее щеках выступил румянец стыда. Она очень любит Надин и всем сердцем хочет помочь ей. Однако в глубине ее души жил страх потерять часть своего тела.
– Разве человек может жить с одной почкой?
– Да. Одна почка, если она здорова и нормально функционирует, устроена так, что может выполнять работу двух. В некотором смысле две почки – это роскошь.
В этот момент затрещал его бипер, и доктор бросился к ближайшему телефону.
– Проклятие! Черт бы его побрал!
Джоанна отшатнулась, услышав такую бурную реакцию на очевидно плохие новости.
Доктор повесил трубку и устало провел рукой по глазам. Ему хотелось плакать от досады. Почка в Мэриленде не прижилась, пациент только что умер.
Он не сразу вспомнил о том, что Джоанна стоит рядом. На ней лица не было от ужаса.
– Уходите, пожалуйста. Нам больше не о чем говорить. Вы ничем не можете помочь своей сестре, пока не родите ребенка. Никто не станет забирать у беременной женщины почку. Это исключено.
Глава 19
Однажды утром Надин проснулась, дрожа от страха. Ей приснился кошмар, который она, как ни старалась, вспомнить не могла.
– Сестра, я бы хотела поговорить с доктором Маком.
– Простите, миссис Баррет, его не будет в отделении до полудня. Вам что-нибудь нужно?
– Да, – горько отозвалась Надин и откинулась на подушку. – Новое тело.
Миссис Робинсон, которая работала в отделении уже несколько лет и повидала всякого, с состраданием посмотрела на пациентку.
– Никому бы не помешало новое тело, дорогуша. А покуда другого нет, надо позаботиться о том, чтобы это себя сносно чувствовало. Вам надо поесть. Напрасно вы не прикоснулись к завтраку.
– Я не могу смотреть на еду. От одной только мысли о ней меня начинает тошнить.
Надин не хотелось даже встать с постели. Она провела в больнице уже три недели и привыкла к здешнему распорядку дня. Скоро к ней подключат отвратительную, надоедливую машину, и начнется настоящая мука, которая продлится четыре-пять часов. Потом она почувствует себя лучше, появится обманчивое ощущение, что худшее позади. На следующий день она сможет ходить, испытает
