зрителей. Венди с самым серьезным видом сообщила матери, что детям ее возраста еще рано участвовать в ток-шоу, но, возможно, когда она подрастет…
Гейл тепло улыбнулась Филиппу и посмотрела на него с благодарностью.
– Спасибо, ты очень добр.
– Вовсе нет, – ответил Филипп, с сияющей улыбкой поглядывая на Венди. – Я получил истинное удовольствие, глядя на все ее глазами.
– Вот и чудесно! Предлагаю перекусить всем вместе. В ресторане «Двадцать один» заказан столик. Я справлялась у Кэй и знаю, что ты сегодня свободен.
– Здорово, здорово, здорово! – закричала Венди, радостно подпрыгивая.
– Ладно, ленч так ленч, – согласился Филипп.
Вид у него был несколько смущенный. Может, он боялся увидеть Гейл в образе светской львицы? И если да, то что его страшило? Она понимала, что ей следует быть поосторожнее, чтобы не отпугнуть Филиппа.
Со времени переезда Гейл в Нью-Йорк «Двадцать один» стал одним из ее любимых ресторанов. Она была знакома со многими из завсегдатаев, и Филиппа здесь тоже узнавали. Поэтому, чтобы не давать повода сплетням, Гейл едва смотрела на Филиппа и старалась, чтобы разговор вертелся в основном вокруг Венди. Они говорили о Нью-Йорке и Далласе, о подружках Венди и ее учебе.
Филипп несколько раз упоминал в разговоре жену, словно хотел убедиться, что Венди – и, конечно, Гейл – знают, что он женат. «Что-то он слишком часто напоминает о ее существовании», – подумала Гейл. Дочь поинтересовалась, есть ли у него дети.
– Пока нет, – ответил Филипп, маскируя грусть улыбкой.
– Мой папочка умер, – скорбно сообщила Венди, глядя на него глазами, способными разжалобить даже людоеда.
Филипп, казалось, растерялся.
– Я знаю, детка, мне очень жаль, – сказал он.
Испугавшись, что девочка раньше времени начинает видеть в нем замену отцу и это может насторожить Филиппа, Гейл подозвала официанта и принялась обсуждать десерты. Она подумала, что нужно будет еще раз напомнить дочери, что известный телеведущий – всего лишь друг семьи. И мысленно добавила: «До поры до времени».
Когда Филипп настоял на том, чтобы оплатить счет, Гейл была очень довольна. Не оставалось никаких сомнений: ему очень трудно устоять перед ней и ее ребенком. Может, его деловая жена несколько пренебрегает им? И почему у них нет детей после стольких лет супружества? Все-таки Алекса уже не молоденькая, может, не способна или не хочет иметь детей?
На улице Гейл велела дочери поблагодарить Филиппа за то, что он был так добр.
– Спасибо, спасибо, спасибо! – с жаром выпалила девочка, обхватив его ручонками.
Гейл не могла скрыть радости, когда Филипп погладил Венди по голове.
– Я хочу присоединиться к благодарности дочери. Это действительно было чудесно.
Привратник вызвал такси, Гейл помедлила на тротуаре и вопросительно взглянула на Филиппа. – Тебя подвезти?
Филипп отказался, сказав, что ему в другую сторону и что хочет пройтись пешком. Он дождался, пока такси тронется с места, и помахал им вслед.
В машине Гейл уже не слушала щебетания Венди, ее мысли всецело занимал вопрос, какие изъяны есть в браке Филиппа и как их использовать. Если постараться, его брак даст трещину, а там и вовсе рассыплется.
Чувствуя смутные угрызения совести, Филипп быстро шел в студию и вел мысленный диалог с самим собой. В конце концов, он не совершил никакого преступления. Подумаешь, невинный ленч с женщиной и ее дочерью! Что он может изменить в его жизни?
И все же, когда Гейл хотела заплатить сама и предположила, что он это сделает в следующий раз, Филипп настоял на своем, уверенный, что никакого «следующего раза» не будет. Он не рассматривал их встречу как возобновление отношений. Гейл пожелала участвовать в его ток-шоу, и он согласился – только по профессиональным мотивам. На следующей неделе передача будет записана, и их общение закончится. Любой другой вариант чреват слишком серьезными осложнениями. В конце концов, Гейл прекрасно обходилась без него последние десять лет.
Алекса вернулась домой с ужасной головной болью. Может, с ее стороны было глупо так волноваться из-за проекта, но со дня презентации от Раймонда не было никаких известий. Да и в отношениях с Брайаном не намечалось ни малейшего прогресса. Мальчик прожил у них почти месяц, но по- прежнему ограничивался односложными ответами на все вопросы. Единственная разница состояла в том, что теперь он стал вместо «нормально» говорить «о'кей».
Обычно Алекса разговаривала с ним несколько минут за завтраком, после возвращения с утренней пробежки. Она пыталась расспрашивать Брайана об учебе и одноклассниках, но мало чего добивалась. С успеваемостью все было «о'кей», а больше ничего из него вытянуть было невозможно.
За обедом стало немного легче, потому что обычно инициативу проявлял Филипп. Не то чтобы Брайан становился дружелюбнее, но по крайней мере мог произнести два связных предложения кряду. Если он на кого и смотрел, то только на Филиппа. Родную же тетку намеренно игнорировал, и она чувствовала себя отвратительно. Алекса не могла понять, почему племянник так враждебен к ней. Видит Бог, она хотела, чтобы мальчику было хорошо, но не знала, как этого добиться.
Она точно знала только одно: их жизнь очень осложнилась. Теперь они с Филиппом редко бывали где- то вместе, а если и уходили, то ее мучили угрызения совести из-за того, что оставила Брайана одного. Друзьями он пока не обзавелся.
Когда же они брали племянника с собой на обед, Алекса чувствовала себя третьей лишней. Если Филипп спрашивал Брайана, как прошел день, мальчик мог рассказать про футбольный матч или занятия в компьютерном классе, которые ему явно нравились. Но если тот же вопрос задавала Алекса, он пожимал плечами и в лучшем случае бурчал: «Как всегда». Обычно к концу такого вечера у Алексы ныли от напряжения шея и плечи.
В конце концов она стала расспрашивать Джонатана, старшеклассника, которого они наняли, чтобы тот проводил время с Брайаном после школы. Джонатан ответил, что Брайан почти не разговаривает и вообще он немного странный.
Филипп, казалось, не замечал, что мальчик игнорирует Алексу, а она не хотела жаловаться мужу, надеясь, что со временем положение изменится само собой. Но лучше не становилось, и это начинало действовать ей на нервы.
Когда Филипп вернулся домой, Алекса налила выпить.
– Скорее бы уж «Нью уорлд инвесторс» дали ответ.
– Ты что, волнуешься? После такой успешной презентации?
– Нет, я не беспокоюсь, но мне хочется, чтобы все поскорее решилось.
– Может, ты повеселеешь, если мы пойдем куда-нибудь пообедать? Что ты предпочитаешь: японскую кухню, мексиканскую или итальянскую?
Если бы это было возможно, Алекса улетела бы с Филиппом в Рио-де-Жанейро или еще куда подальше, чтобы побыть с ним вдвоем.
– Мы вчера обедали в ресторане, и я решила, что сегодня можно поесть дома. Миссис Радо приготовила свое фирменное блюдо – гуляш. Надеюсь, Брайану понравится.
– Ладно, остаемся дома.
Обед мальчику действительно понравился, но он был еще менее общителен, чем обычно. Разговаривая с мужем, Алекса с ужасом поймала себя на мысли, что соревнуется с ребенком, стараясь привлечь внимание Филиппа.
Покончив с едой, Брайан молча встал из-за стола и пошел к лестнице.
– Брайан, – окликнул Филипп, – отнеси, пожалуйста, свою посуду на кухню.
Мальчик молча вернулся в гостиную и, перед тем как собрать тарелки, отсалютовал.
Алекса посчитала этот жест оскорбительным, но Филипп не обратил внимания. Вероятно, просто не заметил. Он улыбнулся:
