перепугалась.
– Все нормально, – сказал Брайан улыбаясь, – он не ест латук, а просто прячется под ним.
Каждый день он подолгу слушал через наушники плейер, то мурлыча себе под нос, то тихонько подпевая, то просто качая головой в такт музыке. При этом иногда бормотал под нос что-нибудь вроде «класс». Алексу разбирало любопытство, в конце концов она не выдержала и как-то утром попросила послушать. Брайан посмотрел на нее скептически:
– Я думал, вы терпеть не можете рок.
– Я никогда такого не говорила, в свое время я любила «Битлз» и «Роллинг Стоунз». Что мне действительно не нравится, так это слишком громкая музыка, но все равно интересно узнать, что ты слушаешь, только на приемлемой громкости.
Брайан снисходительно улыбнулся и протянул ей плейер с наушниками.
– Ну ладно, вы сами просили.
Положа руку на сердце Алекса не могла сказать, что ей понравилось. Музыка показалась слишком резкой и дисгармоничной. Проследив за выражением ее лица, Брайан протянул руку за наушниками.
– Я так и думал.
Алекса улыбнулась и вернула плейер.
– Скажи, что тебе нравится в этой музыке?
Мальчик пожал плечами.
Подумав, Алекса высказала предположение:
– Наверное, каждому поколению кажется, что его музыка – самая лучшая. Может, потому, что она отличается от того, что слушали их родители. Помню, с моими чуть ли не припадок случался всякий раз, когда я слушала что-то, кроме классики. Наверное, теперь я сама стала такой же, как они.
Алекса вдруг почувствовала себя ужасно старой.
Они убрали палатку и поехали дальше. Брайан, как всегда, надел наушники и качал головой в такт музыке. На ленч они остановились возле придорожной пиццерии. Неожиданно племянник заметил:
– Насчет того, почему ребята любят рок. Знаете, взрослые вечно твердят: мы слишком малы, чтобы делать то, что нам нравится. Дескать, надо набраться терпения, подождать, пока мы вырастем, окончим школу, получим работу и все такое. Но дети терпеть не могут ждать. Рок – это то, что есть сейчас. Не нужно ничего делать, только слушать. И от этого чувствуешь себя просто отлично.
Алекса посмотрела на него с неподдельным восхищением.
– Замечательное объяснение, Брайан. Мне оно никогда не приходило в голову.
После такого поощрения мальчик заговорил о музыке, которая нравилась Алексе.
– Джаз мне тоже нравится, но я о нем мало что знаю. А классика… Ну, это, конечно, хорошо, но как будто читаешь книжку, вместо того чтобы пойти в кино. Фильм гораздо интереснее.
– Не могу с тобой согласиться, – возразила Алекса, когда они снова садились на велосипеды. – В твоем возрасте я очень любила читать.
Вместо ответа Брайан проехал мимо нее, подняв руки над головой, как победитель велогонок.
– Хвастун! – крикнула Алекса ему вслед и подумала, что он довольно умный парень.
Теперь, когда велосипед стал ее слушаться, она чувствовала себя великолепно. Было здорово просыпаться по утрам под пение птиц и просто натягивать на себя свитер, джинсы и кроссовки.
Алекса не раз с грустью думала, как понравилось бы их путешествие Филиппу. Если бы она сумела подружиться с Брайаном пораньше… Если бы не отказалась от обещания, данного Филиппу, если бы он узнал о ребенке до их ссоры… Если бы… Алекса старалась не думать о том, чего уже не изменишь, но каждые два дня звонила домой и проверяла сообщения на своем автоответчике.
От Филиппа ничего не было.
Немного разжав пальцы, сжимавшие руль, она подумала о возможном сотрудничестве с Иганом. Непонятно почему, но эта перспектива ее угнетала. Казалось бы, она станет сама себе хозяйкой и сможет зарабатывать больше, чем когда-либо. Иган ценит ее как архитектора, восхищается ею, даже говорит, что любит – что бы ни означало это слово. А Алекса была уже не уверена, что оно вообще означает хоть что- нибудь.
Итак, какие же имеются варианты? Остаться в подчинении Карла, у которого она в опале? Начать все сначала в другой крупной фирме? Хорошо, что есть еще несколько дней на раздумье.
К среде похолодало, днем в пути их застиг ливень.
– Я насквозь промокла! – закричала Алекса. – Давай остановимся и поставим палатку!
– Не сейчас, найдем место получше…
– Мне все равно, где останавливаться, но я должна просушиться. – Алекса свернула с дороги и выбрала пятачок, где можно было хоть немного укрыться от дождя.
– Кажется, я должен быть за главного, – крикнул Брайан, – но как только вам что-то не нравится, вы тут же начинаете командовать сами! У взрослых всегда так.
– Это потому, что взрослые, по определению, иногда лучше понимают, что к чему, – возразила Алекса.
Они начали ставить палатку, мешая друг другу, а дождь тем временем хлынул еще сильнее. Алекса чувствовала себя неловко.
– Терпеть не могу, когда ты начинаешь жаловаться на взрослых и жалеть себя только потому, что за мной осталось последнее слово, – пробурчала она.
– А я терпеть не могу, когда вы начинаете злиться только потому, что не все идет гладко. Дождь, например, это тоже моя вина?
– Ты прав, – нехотя согласилась она. – Я действительно люблю, когда все идет гладко, но поскольку на погоду мы повлиять не можем, нам остается только побыстрее поставить палатку и просушиться. Так что хватит препираться и займись делом, ладно?
Неожиданно она обо что-то споткнулась и шлепнулась в грязь.
– О черт! – Пытаясь встать, Алекса увидела, что Брайан изо всех сил сдерживается, чтобы не рассмеяться. – Кажется, тебе смешно?!
Но она вдруг посмотрела на себя его глазами и представила, как нелепо выглядит, беспомощно сидя в грязи. Алекса расхохоталась, и Брайан совсем разошелся, упал рядом с ней на колени и стал мазать себя грязью. Его смех был таким заразительным, что Алекса потеряла контроль над собой. Она хохотала и хохотала, даже не пытаясь остановиться. Каждый раз, когда они смотрели друг на друга, их разбирал смех: поросята, радостно барахтающиеся в грязи.
Наконец Алекса успокоилась, а Брайан так ослабел от хохота, что начал икать. Пришлось немало повозиться, чтобы привести себя в относительный порядок и высохнуть, но зато у обоих снова было отличное настроение.
Алекса заснула под шум дождя, монотонно барабанившего по брезенту. Утром встала позже обычного и почему-то все еще чувствовала усталость и боль в суставах. Она с опаской выглянула из палатки и увидела, что Брайан кипятит воду на маленькой походной печке, стоя на коленях у огня. Дождь прекратился, но было довольно холодно, и мальчик время от времени дышал на руки.
Алекса некоторое время наблюдала за ним. В теплом свитере, рукава которого едва доходили до запястий, Брайан казался совсем худеньким. Когда он поднялся, стало видно, что джинсы почти не прикрывают щиколотки. Казалось, он вырос из своей одежды за одну ночь.
Внимание мальчика привлекла какая-то птица, пролетавшая мимо с громким карканьем. Он закрыл один глаз и прицелился в нее из воображаемого ружья. Алекса улыбнулась. Почему-то вид подростка в коротковатой одежде глубоко тронул ее. И она вдруг поняла, что любит Брайана. Да, именно вдруг, ни с того ни с сего. Это открытие пришло к ней совершенно внезапно. Любит его потому, что… Алекса не знала толком почему. Может, потому, что они многое пережили вместе. Сначала существовало отчуждение, взаимное недовольство. Каждому нужно было пойти на компромисс. Но когда Брайан попал в беду и действительно нуждался в ней, Алекса, чтобы быть рядом, пожертвовала, казалось, самым главным для нее – карьерой.
Глаза заволокли слезы. Алекса вдруг поняла, что это такое – любить ребенка. Не имеет значения, ведет ли он себя так, как тебе хочется, нравится ли ему то же, что нравится тебе. Ты любишь ребенка просто потому, что вложила в него частичку себя.
