мужем. Прекрасно. Значит, и ему это не запрещено. У него было достаточно женщин, чтобы провести подобное сопоставление. Но, черт побери, он не мог вызвать в памяти ни единого знакомого образа! Она, как спелый плод, притягивала к себе его взгляд. Ее губы были слегка приоткрыты, а живые глаза полны тепла. Под безобразным платьем, которое было на ней, мягко вздымалась и опускалась молодая грудь.
С трудом справившись с собой, Майкл сказал:
– Наверное, ваш муж полностью доверяет вам, если оставил вас здесь…
– Мой муж? – Она побледнела. – О нет. Мой муж не знает, можно мне доверять или нет. Пока не знает.
Вот как. В его растревоженном сердце снова произошел кратковременный сбой. Значит, все-таки она пришла к нему по собственной воле. Ему захотелось услышать это от нее самой.
– Если он не знает, то почему он оставил вас со мной?
– Мой муж не может знать, что я нахожусь здесь.
– Но разве не он привел вас сюда?
– Нет… Мы пришли с капитаном. О! Я, кажется, поняла. Вы думаете, что капитан Фербек – мой муж.
Она сжала губы, пытаясь скрыть улыбку.
– Если не он, то кто? – Майкл быстро перебрал в уме всех моряков, приходивших к нему выколачивать признание. Большинство из них, судя по лицам, были неотесанными вахлаками и недоумками. Он не мог припомнить ни одного человека, достойного называть ее своей женой. Но, может быть, на корабле есть важный пассажир, который не пожелал навестить Майкла Роуленда в его тюрьме, дабы не замарать одежды?
– Мы слишком отошли от темы разговора, – назидательно заметила Аннелиза. – Не забудьте, вопросы здесь задаю я. Мое семейное положение никоим образом не должно вас беспокоить.
В это время Клопсток, подойдя ближе, снова принялся что-то объяснять. Аннелиза выслушала его, а затем покачала головой.
– Помощник капитана считает, что мне нужно отойти подальше, – пояснила она. – Он боится за меня.
– Я не сделаю вам ничего плохого. – Майкл старался говорить как можно убедительнее.
Аннелиза бросила неуверенный взгляд на его руки в оковах. Эту длинную цепь между запястьями так несложно набросить на ее слабую шею…
– Обещаете? – шепотом спросила она.
– Да.
Тогда она повернулась к нему спиной. И тут же у нее екнуло сердце. Аннелиза сделала Клопстоку знак рукой, приговаривая «Кш-ш! Кш-ш!», словно вспугивала птицу. Майкл с изумлением следил за ней. На всем корабле вряд ли нашелся бы мужчина, способный рискнуть и остаться в пределах его досягаемости. А она, уязвимая, лишенная всякой защиты, кроме его односложного «да», не колеблясь подвергала себя столь страшной опасности.
Майкл почувствовал, как окрепло его тело и кровь с новой силой устремилась в жилы. Он даже заскрежетал зубами от удовольствия. Ему не требовалось ее попечительство. Мужчина, разменивающийся на мелочи, принимающий помощь от кого-то слабее себя, быстро попадает в ловушку, потому что в конце концов связывает себя обязательствами, которые могут оказаться невыполнимыми.
Пока в голове его проносились все эти мысли, Аннелиза продолжала препираться с Клопстоком.
– Да ничего во мне не изменилось! – доказывала она. – Какая была, такая и есть!
С сердитым видом отвернувшись от помощника, мешая голландские и английские слова, Аннелиза забормотала ругательства в адрес безмозглых мужчин, не разрешающих сделать женщине ни одного самостоятельного шага.
– Боюсь, что он прав, – заметил Майкл. – Вы действительно изменились.
Она с подозрением посмотрела на него:
– А я думала, что вы не знаете нашего языка.
– Понимаю с грехом пополам, но говорю плохо. Можно сказать, никак.
– Это уже кое-что. Клопсток сказал, что вы умеете только издавать какие-то ужасные звуки наподобие мычания.
Майкл хмыкнул:
– Этот человек напрочь лишен слуха. Мое пение превосходно.
– Пение? С какой стати вам вдруг захотелось петь?
Майкл приблизил левое запястье с цепью к правой руке и со звоном соединил кандалы. Этого простого напоминания о реальности для него было достаточно, чтобы в нем проснулось желание разрушить все вокруг хорошим раскатистым ревом.
– Не могу же я все время молчать. У любого бывают минуты, когда ему становится невмоготу, а закатывать истерики не в моих правилах.
– Да, конечно. Истериками здесь ничего не добьешься. – Аннелиза смотрела на пленника с нескрываемым сочувствием: она отлично сознавала его беспомощность. – И все-таки, согласитесь, большинство людей на вашем месте просили бы о пощаде.
– Только не я.
– И не я.
