теми, кто во время битвы потерял своих товарищей, понеся тяжелые потери, были рассеяны англичанами.
«Англичане предавали мечу всех, кого они встречали; мне это ясно по тому факту, что пеших воинов, посланных на поле сражения городами, поселками и муниципиями, в это воскресное утро было убито вчетверо больше, чем в ходе субботней битвы».
Несколько позже в тот же день король Эдуард послал своих герольдов и секретарей сосчитать павших и составить списки.
«С тяжелым сердцем принялись они за дело, осматривая каждое мертвое тело, и провели на поле битвы весь день, и возвратились только тогда, когда король уже садился за ужин. Они представили ему весьма подробное сообщение обо всем, что они видели, и сказали, что они нашли восемьдесят знамен, тела одиннадцати принцев, 1200 рыцарей и около 30 000 обычных воинов».
В ходе этой битвы пало около пятидесяти англичан. Даже допуская определенное преувеличение, совершенно очевидно, что соотношение павших с обеих сторон выходит за разумные пропорции. В число «обычных людей» вошли, разумеется, несчастные генуэзцы и ополченцы, погибшие на следующее утро, а также все обозники, грумы, пажи, слуги, маркитанты и так далее, которым не удалось вовремя скрыться.
Французское рыцарство усваивало преподанные ему уроки весьма медленно. Вместо того чтобы признать, что цвет французской знати пал от рук простых крестьян, оно вбило себе в голову, что успех англичан был следствием их применения в строю спешенных рыцарей. Снова сойдясь с англичанами десятью годами спустя при Пуатье, французский король Иоанн сохранил только два небольших отряда конных рыцарей, велев остальным укоротить копья, снять шпоры и сражаться в пешем строю.
Решение оказалось ошибочным. Вопреки расхожему мнению, рыцарские доспехи конструировались таким образом, что облаченный в них человек мог двигаться достаточно свободно – наклоняться, поворачивать торс, сгибаться в седле, даже править лошадью, – но они не были предназначены для пешего передвижения. Единственным результатом этого решения было то, что, когда французы приблизились к позициям англичан, они уже были уставшими.
Как и при Креси, французское командование войсками оставляло желать много лучшего. Король Иоанн решил сражаться на узком фронте благодаря превосходству французов по численности над войском Черного принца втрое – своими рыцарями и тяжеловооруженными воинами, построенными в три большие рати, одна за другой. Отряд конных рыцарей, атаковавший англичан первым, был рассеян. Их отступление привело в смятение следовавший за ними эшелон воинов, которые, когда все же добрались до строя англичан, были тут же отбиты. Второй эшелон, видя поражение первого, смешал ряды и отступил. Третий, под командованием самого короля, упрямо наступал, но тут принц (лучники которого к тому времени, вероятно, уже расстреляли весь свой запас стрел) велел своим рыцарям садиться на коней и двинул их против короля. Закипела жаркая схватка, но появление в тылу у французов небольшого отряда рыцарей привело их в замешательство. Король был пленен вместе со своим сыном и 2000 лордов, рыцарей и тяжеловооруженных воинов; тела примерно 3000 павших усеяли поле боя.
Мощь английских лучников стала совершенно доказанной, и французы теперь старались избегать лобового столкновения, предпочитая прибегать к различного рода военным хитростям. При знаменитом полководце Дюгеклене – солдате в истинном смысле этого слова, а не только феодальном владыке, голова которого набита лишь помыслами о рыцарской чести, – французам удалось вернуть многое из потерянного ими. Затем наступила очередь Генриха V и сокрушительного поражения при Азенкуре в 1415 году.
При Азенкуре повторилась ситуация Креси и Пуатье – такая же неорганизованная атака на узком фронте; три эшелона атакующих, наступающие один за другим, первые два, состоящие из пеших воинов, точно так же, как и при Пуатье; и так же, как при Пуатье, пехота и арбалетчики расположены позади каждого из эшелонов, перекрывающих им линию огня. Два конных эскадрона первыми приблизились к англичанам и были сметены огнем лучников (французы, похоже, начисто позабыли события почти шестидесятилетней давности), а спешенные рыцари первого эшелона устало брели к английским позициям в грязи по колено. По дороге они понесли значительные потери от огня лучников, но многие все же достигли своей цели, и передовые воины двух ратей сошлись в жестокой битве. И здесь английские йомены снова продемонстрировали стойкость и отвагу. Отложив в сторону свои луки, они принялись работать мечами, топорами и дубинами. (Для самозащиты от конницы лучники обычно имели при себе колья, которые они втыкали под углом в землю. Поэтому многие из них носили заброшенный за спину на перевязи длинный молот или кувалду.) Орудуя этим оружием, способным сокрушить броню тяжеловооруженного воина с такой же легкостью, как ступня рыбака случайно подвернувшегося под нее краба, лучники обрушились на приближающихся врагов. В обычных обстоятельствах закованному в доспех рыцарю не пришло бы в голову опасаться человека, защищенного лишь стальным шлемом да еще, может быть, стеганой курткой, но доспехи того времени весили в среднем от шестидесяти до семидесяти фунтов, так что облаченный в них человек быстро уставал. Поэтому часто случалось так, что проворный лучник был способен свалить закованного в сталь воина, словно дровосек – громадное дерево.
«Готические» доспехи – XV век («Готические» доспехи – тип доспехов, распространенный в конце XV века в первую очередь в Германии. Делались из относительно небольших рифленых деталей. –
Первый эшелон дрогнул и откатился назад именно тогда, когда приближался второй, и при этом возникла неизбежная сумятица – усталые и израненные люди пытались пробиться сквозь строй свежих воинов, стремившихся навстречу им. Ужаснувшийся их виду второй эшелон преуспел не больше, чем первый, а третий смешал ряды и благоразумно отступил, не нанеся удара.
Число сражавшихся с каждой стороны так же, как и раньше, было неравным – в соотношении более чем четыре к одному в пользу французов, – а число убитых и раненых в еще большей степени несопоставимо. Потери французов достигали восьми тысяч человек из благородных фамилий, в их числе были коннетабль Франции, три герцога, пять графов и более ста баронов, причем еще тысяча человек были взяты в плен. Потери англичан составили тринадцать рыцарей и тяжеловооруженных воинов, в том числе герцог Йоркский, и около ста лучников и пехотинцев.
Притом что происходила ожесточенная рукопашная схватка, такое малое число погибших и раненых среди английских рыцарей и тяжеловооруженных воинов удивляет. Безусловно, французы, добравшиеся до английских линий, понесли изрядные потери от лучников и устали за то время, пока брели по грязи. Безусловно также, что упавшие от ран или усталости английские рыцари остались в живых, тогда как упавшие французы были прикончены ударом кинжалов под мышку или сквозь щель забрала. Но даже при всем этом такое невероятное неравенство в потерях может быть объяснено только тем, что потери, вызванные огнем лучников, были чрезвычайно значительными.
С одной стороны, пешая атака имела больше шансов на успех, чем такая же атака конной рати. Лошадь гораздо более уязвима, чем облаченный в броню всадник, гораздо легче впадает в панику, будучи ранена или испугана, а упав на землю, начинает биться, становясь опасной преградой на пути других всадников. С другой стороны, чтобы сократить опасность поражения стрелами во время наступления, следует за как можно более короткий срок пересечь простреливаемое пространство, а скользящие и спотыкающиеся французы во время сближения с англичанами представляли собой идеальную цель для нанесения удара.
Также неопровержимым фактом является и то, что до появления на поле брани огнестрельного оружия потери побежденных намного превышали потери победителей. Число погибших в ближнем бою – грудь с грудью – могут быть весьма значительны, но они чаще всего примерно равны с каждой из сторон. Лишь когда один из противников не выдерживает и пускается в бегство, начинается настоящая бойня.
За Азенкуром последовали новые поражения французов: Краван (1423), Вернёль (1424), Сен-Джеймс- де-Беврон (1426) и Рувр (1429). Репутация английских лучников выросла до такой степени, что французы бывали уже наполовину побеждены, еще не вступив в битву. Но в 1422 году умер Генрих V, и неприязнь между домами Ланкастеров и Йорков переросла в открытую войну. Эта Война Алой и Белой розы, в ходе которой аристократия едва не уничтожила самое себя, не давала вести полномасштабные боевые действия во Франции. Незначительные силы, действовавшие там, остались без внимания, причем как раз в то время, когда боевой дух французов стал укрепляться (у англичан же соответственно падать) благодаря их вере в сверхъестественное могущество девственницы, прозванной Жанной д'Арк. Французы считали ее святой,
