— Реакция Гилберта непредсказуема. Одним из его ответов на наш брак может стать вспыхнувшая ярость, которая приведет к убийству. Только представь себе, что может произойти, если ему взбредет в голову отправиться к этому сукину сыну Вильгельму или же назвать тебя перед твоим братом предательницей! Только подумай, как прозвучат его обвинения, если он назовет тебя бессердечной женщиной, которая преднамеренно доводит каким-то зельем до безумного состояния своего брата, а сама тем временем управляет поместьем вместе со своим супругом, который является заклятым врагом самого Вильгельма.
Она побледнела.
— Я об этом не подумала. О какой… хитрости ты говорил?
— Если тебе удастся вернуть симпатию Гилберта, как ты считаешь, позволит он тебе продолжать вести себя, как прежде, управлять поместьем и делать все, что ты захочешь?
После нескольких секунд колебаний она кивнула:
— Кажется, такое возможно. Многие рыцари похожи на Гилберта, они все, как правило, тупоумные; но они значительно более опасны, так как не украшают свою свирепую силу мудростью. Мне всегда было легко заставлять Гилберта исполнять мои прихоти.
— Тогда я предлагаю тебе приручить еще раз Гилберта. Ты сказала, что он намеревался сегодня утром явиться сюда. А я предлагаю тебе отвезти меня обратно в Лэндуолд в качестве твоего пленника.
— Но…
— Прежде нам нужно придумать какую-нибудь убедительную причину, объясняющую твое появление здесь ночью. — Ротгар продолжал упрямо развивать свою мысль, не обращая внимания на ее возражения.
Машинально она потерла синяк на предплечье.
— Вчера вечером Гилберт повредил мне руку. Я могу сказать, что я, испугавшись, отправилась к тебе за помощью.
— Замечательно, — одобрил ее план Ротгар, хотя ему стало не по себе, когда он представил себе, какую боль ей пришлось вынести от этого негодяя. Он заставит этого рыцаря заплатить за любое пятнышко, оставленное им на ее коже, он заставит его корчиться от боли в десять раз сильнее той, которую пришлось испытать Марии. — Ты должна сказать Гилберту, что была не права, приняв решение отпустить меня на волю. Ты должна сбивать его с толку, всячески предупреждать его вспышки, подчеркивая притворное согласие с ним во всех делах. Пусть звенит его меч, защищая Хью и его дело. Время от времени ты можешь отправлять меня на земляные работы вместе с моими крестьянами, а я постараюсь добиться от них взаимопонимания.
Он изучал выражение ее лица, пытаясь обнаружить в нем признаки страха, но увидел в нем лишь понимание, — она не проявляла никакого трепета от мысли о необходимости обмануть этого низкого норманнского рыцаря. Не отдавая даже себе в этом отчета, он чувствовал, как его распирает гордость за ее смелость и мужество.
— Ну, а что прикажешь делать, если мне придется, чтобы умиротворить Гилберта, пообещать ему нечто зловещее? Как ты поймешь, когда я говорю всерьез, а когда притворяюсь?
Ротгар довольно кивнул, отмечая разумность поставленного ею вопроса.
— Все очень просто. Каждую ночь ты будешь приходить ко мне. — Он лукаво улыбнулся. — Я ожидаю от тебя ежедневных отчетов о твоих коварных действиях… плюс все остальное.
Сладкая судорога пронзила все ее тело, а его чресла слегка напряглись в ответ. Он наклонился к ней, чтобы поцеловать ее, но она остановила его, выказав дополнительную озабоченность.
— А что если ситуация выйдет из-под контроля и мне придется положить конец всем своим хитростям?
И снова он почувствовал, что этот ее вопрос затрагивал те опасности, которые грозили в будущем им, но не желал на него отвечать. Внутри он почувствовал свалившийся на него тяжелый груз.
— Если ты прекратишь посещать меня по ночам, я пойму, что ты переметнулась к Гилберту.
— Такого никогда не произойдет, — неистово поклялась она, и эта клятва и ее серьезное, торжественное выражение лица привели его в восторг.
— Ах, моя сладкая Мария. Иногда нам приходится делать такое, от чего у нас все переворачивается внутри. — Он поднес палец к губам, умоляя небо, чтобы ей никогда не пришлось бы насильно прибегать к таким постыдным действиям. Скажи-ка мне, а что, если бы я попросил тебя, позабыв о всех этих несчастьях, бежать вместе со мной?
— Я… — она с трудом сглотнула слюну, отвернулась от него и, вздрогнув, уставилась на играющий огонь. — Я бы пошла на это, Ротгар. Я просто не в состоянии позволить тебе уйти от меня снова.
При этих словах сердце его возликовало, все у него пело внутри, ему хотелось вот сейчас взять ее за руку и убежать вместе с ней, — пусть все пропадет пропадом. Но его честь требовала, чтобы они остались.
— Каждый день, каждую минуту нас будут обоих преследовать мысли о том, что мы здесь оставили. Ты будешь сожалеть о брате Хью, бояться за его жизнь. Мне будет не по себе от мысли, что я покинул свой народ в Лэндуолде на милость победителя, на милость Гилберта Криспина. Очень скоро мы начнем обвинять друг друга во всех грехах и в таком случае уже наверняка все потеряем.
— Мне тошно от мысли, что тебя опять закуют в цепи, — прошептала Мария, проведя пальцем по его шраму на запястье.
— Цепи не так важны, — ответил Ротгар, хотя, конечно, у него сразу заныло все тело лишь при одной мысли о них. Самое важное, чтобы ты жила, чтобы присматривала за Хью, чтобы добилась его выздоровления. До тех пор, пока человек с добрым сердцем правит в Лэндуолде, я смогу это выдержать. Тебе приходилось выдумывать разного рода небылицы, чтобы сохранить его положение в Лэндуолде. Теперь ты можешь придумывать точно такие небылицы, чтобы добиться к себе расположения со стороны рыцарей Хью. Я постараюсь уговорить крестьян и перетянуть их на твою сторону. Ты, Мария, занимайся своими делами в доме, а я займусь своими, не имея такового.
— Ну, а если нам не повезет, — начала было она.
— В любом случае нам не будет хуже, чем теперь. Она обдумывала то, что он ей сказал.
— Да, ну а если мы победим?
— Если мы победим, — ответил Ротгар с лукавой улыбкой на губах, я потребую вознаграждения. Прекрасную норманнскую ведьму в жены. Отбросив ее шелковистые пряди волос, он обеими руками схватил ее за полные груди. За ними, естественно, последовали губы, которыми он ухватил ее теплый набухший сосок, ласкал его все крепче языком. Мария, эта ведьма, обладающая тайными знаниями, сделала незаметное движение, и вот он уже весь погрузился в ее теплую промежность, их извивающиеся тела вздрагивали в такт, она встречала движением своего таза каждое его напористое движение, сердце ее билось в унисон с его сердцем, — Нет, цепи — это все неважно, — нашептывал он ей на ухо. — Что они могут сделать с теми узами, в которые ты заключила мое сердце?
Глава 12
Грохот сапог по деревянным полам в доме разбудил Эдит. Она продолжала лежать в постели в приятной, предрассветной дреме, наслаждаясь теплотой, излучаемой спиной Хью и передававшейся ее спине. Такой глупышкой была она прошлой зимой, когда, вся трясясь от холода, забивалась в дальний угол кровати, не обращая внимания на то, что пышущая жаром, неподвижная ото сна печка находится рядом с ней.
Но в ту пору и Хью был другим человеком.
Она поглубже зарылась в волчьи шкуры, которыми они оба накрывались. Еще слишком рано вставать. И все же она больше не могла заснуть. За дверью их покоев все слышнее раздавались глухие звуки убыстряющихся шагов, а теперь они сопровождались приглушенными выкриками. Она чувствовала, что Фен крутится где-то рядом с кроватью, услыхав его рычание, — единственный звук, который он мог издать. Хью зашевелился рядом с ней, чуть слышно бормоча проклятия. Эдит вся напряглась, памятуя, что он накануне
