Пьер негромко читал молитву, губы Ансельма тоже шевелились, но беззвучно, а мне молитва не шла на ум. Случилась беда. Мы снова опоздали, и та, из-за которой мы спешили в Артигат, уже не нуждалась в оправдании и не боялась кары. И эта беда не была случайностью – Жанну убили. Все это казалось слишком очевидным, но была еще одна деталь – небольшая, совсем маленькая. И я никак не мог понять – что именно здесь не так…
Вспомнилось описание, составленное дотошным братом Умберто. Жанна де Гарр, росту среднего, плечи достаточно широки, бедра узковаты, кисти рук небольшие, лицом миловидна… Да, все сходилось, насколько можно было понять, рассматривая закоченевший труп. Кроме лица, конечно… Лицом миловидна, по всему лицу веснушки, каковые часто встречаются у рыжих…
На миг показалось, что мне изменяет память. Перед глазами было страшное кровавое месиво, белая косынка – и черный локон!
– Брат Ансельм, – негромко заговорил я по-латыни. – Вспомните, какие у нее были волосы?
– Все совпадает, – в такой же манере, чуть нараспев, ответил итальянец. – Рыжие…
Со стороны могло показаться, что мы молимся, и я подумал, что это весьма походит на кощунство.
– Посмотрите, брат мой, еще раз.
– Рыжие. Повязка мешает, но одна прядь…
Я заметил, что крестьяне и священник уже смотрят на нас и поспешил перекреститься. Ансельм последовал моему примеру.
Рыжие! Ансельм видит рыжую прядь. Я зажмурил глаза, вновь открыл – прядь была черной.
– Брат Петр!
Шумное дыхание у меня над ухом на миг стихло, наконец прозвучало:
– Она рыжая есть… Рыжую прядь вижу.
Оказывается, нормандец все слышал. Итак, оставалось верить либо своим глазам, либо молодым глазам трезвых и неглупых парней. Начиналось что-то нелепое, странное…
Начиналось? Перед глазами мелькнула залитая солнцем площадь, мраморные ступени архиепископского дворца и страшный избитый человек в цепях, которые держат ловчие.
Я осторожно коснулся плеча Ансельма, затем взял Пьера за руку.
– Смотрите, братья. Смотрите – и молчите.
Я подождал немного и отнял руки. Последовал удивленный вздох Пьера:
– Была рыжий, стала черный. Потом – снова рыжий!
– Да, – голос Ансельма звучал спокойно. – Подтверждаю, отец Гильом.
– Вы готовы поклясться в этом на суде?
– Да, отец, – твердо ответили оба.
Я облегченно вздохнул. Нам троим поверят. А главное, я окончательно поверил себе.
– Значит, она… – шепнул Ансельм, но я покачал головой, и он умолк.
Д'Эконсбеф кивнул могильщикам, и на мертвое тело вновь легла белая ткань. Глухо стукнула крышка, ударил молоток, заколачивая гвозди. Я отошел назад и, наконец, нашел в себе силы прочитать отходную.
…Когда над могилой вырос неровный холм рыжеватой земли, люди стали медленно расходиться. Д'Эконсбеф задержался возле небольшой группы крестьян, среди которых я заметил Армана де Пуаньяка с сыном. Остальные, вероятно, были родственниками Жанны. Немного поговорив, сеньор небрежным жестом снял с пояса кошелек и передал Арману, после чего потрепал маленького Пелегрена по щеке и направился к нам.
– Глупые вилланы! – по его красивому лицу скользнула презрительная гримаса. – Представляете, им ее совсем не жалко! Кажется, они даже рады, что Жанны не стало. Меньше неприятностей.
Его тон вновь – уже в который раз – покоробил, но я чувствовал, что в чем-то этот неглупый сеньор прав. Похоже, погибшую не очень жалели.
– И вдобавок вбили себе в голову, что ее покарал Бог. Вот недоумки!
Мы с Ансельмом переглянулись – слова д'Эконсбефа прозвучали странно. Чернобородый не был возмущен – он радовался.
– Оказывается, уже весь Артигат болтает, что бедняжку погубил демон. Бродит, понимаете, по округе медведь-оборотень и душит красных девиц! Надо сказать отцу Жеаку – эти вилланы стали слишком суеверны.
Мы вновь переглянулись. Простосердечный Пьер открыл было рот, но Ансельм вовремя дернул его за рукав ризы.
– Ну, мне пора, – сеньор бросил быстрый взгляд в сторону свежей могилы. – Мой вам совет – не говорите, что вас прислал папский легат. Здешнее быдло просто не знает, кто это. Скажите, что вас прислал епископ – этого хватит. Кстати, я уже велел старосте помогать вам. Сказал, что иначе запрещу рубить лес в наших владениях.
Оставалось поблагодарить, но д'Эконсбеф лишь махнул перчаткой:
– Пустое, отцы! Как я понимаю, вы намерены посетить наш замок?
– Вероятно, – осторожно согласился я. – У нас могут возникнуть некоторые вопросы.
– Конечно! Мы – я и отец – будем очень рады… Брат Петр, вы, если я не ошибаюсь, из Нормандии?
