Хриплый такой голос, ответственный. Серьезный, видать, мужчина, сеньор бакалавр!
…В какой только харчевне ребята его разыскали?
– Однако же, сеньор Кихада, не обратить ли нам внимание на то, как написана великая поэма о Детях Тумана, именуемых также Нибелунгами? Ибо слог ее и точен, и легок…
ХОРНАДА XXVIII.
О том, что мы видели с сеньоритой Инессой на площади Святого Франциска.
– Истинно так, сеньорита, – качнул своей мочалкой Дон Саладо. – Чуть дальше от нас – бар песчаный, за ним же – море-Океан.
– Море… – тихо, еле слышно повторила Инесса. – Сколь счастлива я, сеньоры! Наверно, эти чайки только что оттуда, может быть, их крылья касались волн…
Поглядел я на нее – девчонка ведь совсем! Лобастая худая девчонка, ни разу не видевшая моря. Благородная только, так ведь благородные – тоже люди.
Если по правде, рыцарь мой слегка ошибся. До моря-Океана отсюда, от пристани севильской, часа два плыть – и то, ежели с ветром попутным. Но не спорить же, в самом деле?
Для того сюда и приехали – пристань поглядеть, да лодки, да шебеки, что из Севильи в Палос собрались. А тут, словно по заказу какому, каравелла причалила. Маленькая, конечно, без палубы даже, но все-таки!
Инесса даже глаза прикрыла, вдохнула всей грудью воздух горячий.
…А ведь и вправду, солью морской пахнет. Чуть-чуть, самую малость.
– Как счастлива я, сеньоры! – повторила она. – Как хорошо здесь…
На пристань выбраться я сам Инессе предложил, а вот верхами приехать – это уже Дона Саладо задумка. Как услыхал, что сеньорита Новерадо в Севилью пожаловала, так сразу же о трудах своих забыл (всю ночь они с бакалавром бумагу изводили, весь пол перьями забросали!). Негоже, говорит, девице столь благородной ноги по мостовым бить. А подать нам коней самых наилучших!
Ну, подали, понятно. Вышел я на площадь Ареналь, пальцы в рот вложил.
…Даже свистеть не пришлось!
А молодец лобастая! Она ведь так, верхами, до Севильи и добралась. Уговорила все-таки сеньора Новерадо – отпустил мир поглядеть. Не саму, понятно. Слуг с нею чуть ли не дюжина, поодаль стоят, тоже рекой любуются.
…И вчера они там имелись – на мосту. Не заметил я просто, не до того было. А на мост я ее, Инессу, и вправду позвал. Рассказывал о Севилье – тогда еще, в замке – и брякнул, что Гвадалквивиром лучше всего с Тринадцати Лодок любоваться, с самой середины.
А все-таки здорово совпало!
Ох, и смеялся же я, ох, и обзывал себя дураком последним. Ну, навыдумывали-накрутили! И замка, который Анкора, нет, и тени нет, и ничего нет. А все проще простого оказалось.
И слава Деве Святой!
А сеньорита Инесса меж тем улыбнулась, вуаль жемчужную поправила (приодел дочку дон Хорхе!).
– Значит, где-то там она, ваша Терра Граале, сеньор Кихада?
Ну конечно! Уже рассказал – не удержался. И когда только успел?
– Мнится мне, что именно там, прекрасная сеньорита. И смею вам поведать, что прелесть земли той…
И пошел, и поехал. Не соскучишься с этим дядькой!
…Ведь чего от нас шарахались, как только Дон Саладо про Анкору рассказывал да про сеньора Хорхе? Другая у него, у чернобородого, фамилия, не Новерадо. Король Альфонсо всем родичам Хорхе Старого запретил так именоваться. Но только гордость фамильная с тем запретом не считалась, вот и представился нам сеньор Хорхе прежним прозвищем.
Анкору, между прочим, еще лет сто назад отстроили. Да только не жили там почти. А сеньор Хорхе, Инессы лобастой родитель, решил в горах поселиться после того, как с родом Бобадилья повздорил. Махнул рукой – и уехал навсегда из Вальядолида. Инессе тогда еще и года не было. Потому и не ждал он гостей. Кто же поедет к опальным? А что сеньор Рохас замок не увидел, как оглянулся за воротами, так построена Анкора хитро – скала ворота закрывает.
Вот и все призраки. Хорошо еще, что Инесса меня про платок не спросила. И чего бы я ей ответил? Про семь грехов смертных?
Не удержался – на тень ее поглядел. Есть тень, такая же лобастая!
– …А посему, прекрасная сеньорита, не оставляет меня мечта нанять корабль добрый да команду умелую и отправиться к земле той!
Кивнула Инесса, серьезно так – и ко мне повернулась.
– И вы тоже поплывете туда, Игнасио?
