Особняк удалось найти только со второго раза. Я его почти не запомнил – выходил, не оглядываясь, спешил к красной машине…
Вот она, красная, у подъезда! Только не красная уже. Номера знакомые – «Alda-0003», а вот цвет сгинул. Даже не серая – никакая.
…А если заперто? Окна невысоко, но на них, кажется, решетки. Фигурные, чуть ли не с кружевами.
Пусто на улице! Деревья почернели, сбросили листву, но на тротуаре – чисто. Выходит, Старуха приходит не только с косой, но и с метелкой? С помелом…
На крыльце не выдержал, оглянулся… Мертвые дома, пустые глазницы окон, черные квадраты разбитых витрин, развороченный асфальт. И небо темное – без солнца, без звезд.
Убитый город.
Как быстро! Еще несколько секунд назад… Чего же ты ждешь?
Жду? Вот чего!
…Каждый Охотник Желает Знать, Где Сидит Фазан – Красный, Оранжевый, Желтый, Зеленый, Голубой, Синий, Фиолетовый. Семь. Семь цветов. И под нижним – фиолетовым, еще одна полоса.
Черная.
Радуга восьми цветов. Радуга с траурной каймой.
[…………………………..]
– Том Тим Тот!
Словно камешек в спину – легкий, кусучий. Не голос – скрип.
Нельзя оглядываться! Нельзя, особенно если рука уже тянется к двери. Там, за дверью, Альда! КТО может окликнуть в этом городе, в омуте Армагеддона?
– Том Тим!..
Черный силуэт у тротуара. Руки в карманах, короткий подбородок вздернут.
Акула? Здесь?!
…Нет, не Акула. Парню лет двадцать, никак не больше. Ростом почти с Джимми-Джона, а вот лицом точно с журнальной обложки, с какого-нибудь «Птюча».
Не всегда узнаешь сам себя.
Эрлих Грейвз, писатель, извращенец и гений… Чему удивляешься, Том Тим? Он тоже пришел к ней.
– Том…
Лицо не серое – самое обычное, живое. В ярких глазах…
Не смотри!
– Она не захотела меня видеть, Том. Даже теперь!
А вот голос… Грейвзу двадцать всего, двадцать – не восемьдесят.
– Время кончилось, проклятый дьявол! Твоя работа? Я пытался остановить, задержать… Не смог! У меня тоже не хватило… Времени. Передай своему Богу… Будь он проклят, Джимми-Джон!
Мертвый голос, живые горящие глаза… Только сейчас я понял, как красив этот молодой парень. Мерзавец Эрлих Грейвз, пытавшийся спасти свою Альду и свой мир.
Опоздал со своим проклятием, Грейвз!..
– И ты тоже, Том… Проклят!
Не отвечай! Нельзя, нельзя отвечать, нельзя!..
– Знаю.
[…………………………..]
Лестница кажется сегодня слишком длинной. Длинной – и узкой. Так и чудится, будто из-под мрамора вот-вот зачернеет плебейское железо. Не лестница – мостик через пропасть…
Так и есть! Исчез мрамор, сгинули птицы-светильники, пропал ковер. Конец нестойкому колдовству! Проступает настоящее, истинное – как балки деревянного дома, высвеченные пожаром.
Мраморная… Железная площадка, почти как на верхнем этаже моего Здания. Стриженой нет, хоть я и надеялся…
Налево? Направо?
Огромный пустой зал, нелепая лепнина под потолком. Тишина – мертвая, гулкая… Все, как в тот, первый вечер. Особняк, полный призраков, девушка в красном платье…
– Альда! Альда!..
Ты думал, Том Тим, что тебе ответит эхо? Разве в доме призраков бывает эхо?
– Альда!!!
[…………………………..]
Та же лепнина, медальоны с Амурами и Психеями, портрет какого-то надутого старика, сигаретница на
