остальное Варя домыслит, во всех подробностях. Хватает опыта!
Джемина… Почему бы и нет? Или…
Вздрогнул Алеша, сжал кулаки. Что за бред?
С утра покойница вспоминалась. Ни с того, ни с сего. Вышел на улицу, в утреннюю толпу нырнул – и лицо увидел. Ее лицо – провизора Ольги Ивановны Лисиченко. Удивился. Что за бред? Следствие прекратили, труп с ожогами четвертой степени землей засыпали. Забыть успели. Каждый день новые трупы – и какие! Два кандидата в депутаты, полковник милиции, два воровских 'авторитета', каждый со свитой, с дружками. Разгулялась демократия, не остановишь, не уймешь. Каравай, каравай, кого хочешь – убивай! Уже до адвокатов очередь дошла. Утром в новостях – сразу трое, в Херсоне, в Ужгороде и в Белой Церкви. Все, правда, не из святых, с бандюгами душа в душу жили. То ли деньги не поделили, то ли их не отработали.
Кому дело до провизорши, что мента в темной аптеке ублажала? А у нее самой перед глазами не стояли мальчишки, наркотиками травленные? Получила свое – и ладно, поважнее заботы имеются. Если что, на Страшном суде напомнят.
Не отпускала покойница – ни утром, в шумной толпе, ни на лекциях. Перед глазами стояла, такая же, как на фотографии. Родинка на щеке, улыбка, прическа девчоночья. Не уходила. Может, потому и откликнулся, когда Варя позвала. Вечер близко, тени в углах жмутся, густеют, вот-вот надвинутся. Народу на улицах много, но через час-другой схлынет поток, опустеют тротуары…
Пришел – в общагу знакомую, в брошенный Эдем… Легче стало? Может, и легче, только вот Лисиченко Ольга Ивановна…
– Кто вона? Расскажи, малюня!
Не выдержал Алеша – дернулся. Скользнули по спине Варины руки… Не удержали.
'Провизорша в аптеке – Оля Лисиченко. Мы с нею наркотой торгуем.'
Не сказал – подумал. И язык прикусил. Еще не хватало!
Накинул майку товарищ Север, к плавкам, висевшим на спинке стула, потянулся. Еще не хватало! Расслабился, раскис, сейчас на раскаяние потянет. Посреди площади Свободы встать, на колени бухнуться. Оле мне грешному, оле мне убивцу!
Не стыдно? Размяк, перетрусил, к Варе прибежал – под простыней прятаться.
Спрятался?
– Где ты, малюня? Что с тобой? Зовсим про мэнэ не думаешь?
Товарищ Север поморщился, представив, каков он, если со стороны поглядеть. Голый, в одной майке, в грязной общаге, босиком, пупырышки на коже.
…Варя сегодня даже не помылась. Он не напомнил, забыл. Замечтался. Было бы о ком – о подстилке ментовской! Бред!.. При чем здесь Лисиченко! Не она напугала, пули в стене – те, что ровным треугольником. Это и страшно, когда Смерть не имеет лица.
Отчего же не имеет? Вот оно лицо – с родинкой на щеке!
Поглядел Алеша на знакомую дверь. Одеться – и туда, коридором, вниз по лестнице, забрать паспорт у вахтерши, и – бегом на улицу!
А там что?
– Отак, малюня мой? Думаешь, без меня тебе лэгше станет?
Алексей вздохнул, собственные слова вспомнил. 'Н-нет. Не брошу!' Не тянули его за язык, от души говорил. Теперь, значит, по-другому все стало? К Варе пришел – струсил, бросил ее – храбрость проявил. Так что ли, товарищ Север?
– Нет… Не станет. Только понимаешь, Варя…
– …Ты як маленький, Алеша, совсем хлопчик. Тебе надо, чтобы дивчина твоя только с тобою була, с тобою одним? Я что, хуже стала? Иншою стала? Я тебя люблю, и ты меня любишь…
– Нет! То есть… Варя, если я…
– Если ты станешь дужэ богатым, шубу мне купишь, квартиру с пропиской и у свой клуб 'Черчилль' сводишь? А я тебе изменю? Якый ты смешной, малюня!
– Смешной? Да, наверное…
Дорожка 15. 'Tutomaz' ('Bu aksam Olurum').Турецкая народная песня, исполняет Murat Kekili. (5`16).
Хорошо ли быть шпионом? Как в старом анекдоте: хорошо, да не очень. Входишь в метро, среди народа путь прокладываешь, уклоняешься от сумок и локтей, а на душе… Вдруг уже вычислили? Ты еще не знаешь,
