Через пять минут к пирсу притопал весь обвешанный узелочками 'в дорогу' Франц. Вдова казнённого Лёхи-рыжего, с которой он жил, отпустила немца без истерик. Любви между ними особой не было. И детей общих – тоже. Так. Просто жили вместе.
Франц деловито кивнул товарищам и уселся рядом с Игорем. Ждать.
Следующим заявился Виталик. Да не один, а с женой и ребёнком. Гордо выпятив грудь, бывший зек продемонстрировал всему Севастополю, какая у него умная и послушная жена. Хоть и из 'не наших'. Надя с ребёнком ушла в гости к Лили Маршалл, а боцман припал на корты рядом с немцем и щедро поделился со всеми тыквенными семечками.
Когда солнышко окончательно взошло и стало припекать от всей души, а Иван совсем уж было решил, что бахчисарайских ждать смысла нет, из-за лодочного сарая выехала тележка, которую тащили два ослика. На облучке сидел угрюмый Лом-Али, а позади него пьяные в дюндель, лежали Петя и Дима.
– Вот шеф. Заехал по пути в гостиницу, ослов напоить, а напились эти… ишаки!
Азербайджанец отвернулся и пробормотал что-то по-своему.
У Вани отлегло от сердца. Не понятно, почему, но настроение стремительно пошло вверх. Никто из ребят его не бросил. Так или иначе, но добрались все.
Боцман и моторист сели в лодочку и поплыли смотреть, что и как происходит на 'Мечте'. Виталик считать погруженные шефом припасы, а немец – копаться в движке и проверять технику по десятому разу. Потом на 'Мечту' переправились все остальные. Бахчисарайских сразу заложили в кубрик – отсыпаться, Ермолаев стоял над душой боцмана, контролируя контролёра, а Настя принялась обживать свою личную каюту и, заодно, камбуз. Маляренко же приволок набитый сеном матрац в кубрик к ароматно пахнущим морякам, бросил его на свободную дощатую полку и пошёл в рубку.
Проверка всего и вся заняла весь день. Мужики предложили переночевать в затоне, а выходить уже поутру, но Ваня эту идею отмёл. Оставаться в посёлке, погружённом в гробовую тишину, он не хотел.
– Франц. Заводи.
Вот так – буднично и без фанфар и начался поход вокруг целого континента.
Севастополь тонул в наступающих сумерках. Вопреки обычному распорядку ни в одном окне не горел свет. Иван нутром чувствовал, как в окна, на снимающуюся с якоря 'Мечту', смотрят десятки глаз.
Маляренко тяжело вздохнул.
'Не по-человечески как-то. Даже не простились'
Яхта миновала кафе на пляже и поравнялась с огромным складом Семёныча.
Стоявший на руле Ермолаев пихнул Ивана в бок.
– Батя, смотри!
За зданием склада, на пустыре стояли люди. Много людей. Гораздо больше, чем жило в Севастополе. А впереди…
Иван прищурился и вгляделся в плотные серые сумерки.
Манюня.
'Царица!'
Царица взмахнула рукой.
– Равняйсь! Смирррна! Равнение…
За хозяйкой стоял ровный строй ополчения во главе со своим командиром. Майор отдал честь, а толпа, стоявшая позади, взорвалась приветственными криками и пожеланиями счастливого пути. Экипаж 'Мечты' собрался на палубе и замахал руками в ответ.
– Мы скоро! Вика, я скоро вернусь!
Ермолаев кричал во всё горло и,скрываяслёзы,утирал рукавом глаза.
Маляренко поймал глазами взгляд старшей жены и просто кивнул.
'Я люблю тебя'
Часть 2.
Глава 1.
Путешествие сразу началось с незапланированной остановки. Не успела 'Мечта' выйти из затона, как схватившийся за голову Маляренко, яростно матерясь, потребовал от Франца 'тормознуть на минутку'.
Торжественные проводы были безнадёжно испорчены.
Когда лодка подошла в Горловому форту, из тени на ярко освещённый пятачок пляжа перед укреплением выскочил человек, и с размаху бросился в воду.
– М-мать!
Не узнать Ахмеда было не возможно. Турок очень хотел идти с хозяином в поход, но, как выяснил Иван, Ахмед совсем не умел плавать и, скрепя сердце, его пришлось оставить.
'Не умеющий плавать' Ахмед, по инерции отмахал по морю пятнадцать метров наперерез 'Мечте' и, само собой, пошёл ко дну. Из форта следом за ним в воду сиганул часовой, а с лодки, громко чертыхаясь, палубные – Петя и Дима.
Моряки успели первыми.
Когда наглотавшийся водички турок проблевался, а у капитана закончились все матерные слова и он умолк, Ахмед приподнялся над палубой, стукнул себя кулаком в грудь и показал сначала на Ивана, а потом на лодку.
– Ы-ы!
И без перевода было понятно – или он, Ахмед, идёт с ними, или он снова прыгнет за борт и 'поплывёт' следом за кораблём. Вплавь.
– Да подавись!
Маляренко плюнул за борт, помахал рукой торчавшим на берегу солдатам и приказал.
– Боцман, дай ему швабру и пусть он начинает тут отмывать свою…
На душе было хорошо. Тепло. Рот сам собой расползался в улыбке.
'Свой парень'
Так в экипаже 'Мечты' появился восьмой член команды.
Задолго до похода Иван озадачил Бориса картами. Атлас, что имелся в распоряжении крымчан, показывал только северную часть Чёрного моря и, немного, Азовского. Была ещё затёртая карта Охотского моря с польского судна и путеводитель по Ванкуверу на японском языке. Полная ревизия, которую по просьбе Хозяина провели в Севастополе, Юрьево и Бахчисарае, дала результат – на одном из хуторов у женщины имелся ежедневник, в котором она бисерным почерком вела дневник. На последнем развороте этой книженции была напечатана карта мира. Блин, политическая. На ней ещё имелись часовые пояса, но совсем не было сетки широта-долгота. Кроме того, размер этой 'карты' был такой мизерный, что некоторые страны мира на ней обозначались цифрами. А Европу, которая больше всего интересовала Ивана, так вообще… только в микроскоп и можно было рассмотреть. Борис самым тщательным образом скопировал и
