на тебя запала! Сергеев, ты единственный мужик в моей жизни, который варит кофе, а не полову! Кто тебя научил?
— Да, так было дело, — сказал Сергеев, неохотно.
Честно говоря, несмотря на то, что Плотникова никогда не интересовалась женщинами из прошлой жизни Михаила, говорить ей о той, которая учила его варить кофе, вовсе и не следовало.
В другое время Вика, услышав такой ответ, сощурилась бы, без особой доброжелательности и сказала бы что-нибудь ехидно-обидное, но в настоящий момент мысли ее были заняты другим и, клевать Сергеева за скрытность, в ее планы не входило.
Она закурила, наполнив воздух экзотическим ароматом гвоздики, отхлебнула из чашки и уставилась на Михаила своими кошачьими глазами. Ему показалось, что мысли Викм где-то далеко, и, скорее всего, так и было. Когда Плотникова включала то, что сама метко окрестила «search machine», все остальное переставало существовать в реальности. Сейчас она рисовала «картинку» — Сергеев подозревал, что вовсе не для чтобы порадовать его новыми подробностями деятельности украинского политикума, сейчас проводился этот экскурс в прошлое. Просто Виктории так было проще обобщать — из разрозненных кусков информации ее мозг начал собирать вполне пристойный «паззл», а беседа служила лишь стимулятором, допингом, заточным камнем, на котором Плотникова доводила до бритвенной кондиции клинок своей логики, которым владела в совершенстве.
— Сколько у нас времени? — спросила она.
— На три чашки кофе.
— Отлично, — она пригладила бровь мизинцем и сказала, сморщив лоб. — Тебе интересно? Продолжать?
Сергеев кивнул.
— Смотри. У партии твоего школьного дружка разнообразнейшие интересы. Заводы и фабрики, гостиницы и дома отдыха, газовые и нефтяные скважины на Севере, доли в крупнейших портах, несколько своих кораблей, ходящих под оффшорными флагами. В общем, не счесть алмазов пламенных что спят в пещерах каменных… Помимо этого — существуют еще десятки малых и больших дел и делишек, каждое из которых составляет основу благосостояния партии. Легальных и полулегальных. О нелегальных я пока молчу! Так вот… То, с чем сталкивалась лично я сама! Ты же знаешь, что их группа контролирует часть энергорынка?
Михаил кивнул.
— Эксперты оценивают эту часть, как одну четвертую, но я думаю, что она больше. Пять генераций купленных в течение пары лет через оффшоры за смешные деньги. Сейчас готовят пакет на приватизацию Облэнерго, и они, через восточноевропейские компании с оффшорными владельцами, прикупят еще. На сегодня — они единственный противовес Кононенко. Не враги, обрати внимание — противовес. У них масса общих интересов и даже общий партнер — Дима Гришин. Но они участвуют в сборе средств — тут Иван Палыч с ними ничего поделать не смог. А смог бы — не сомневайся — сделал бы непременно! Это его вотчина, а они туда своим национал-демократическим рылом! А сейчас, когда на Кононенко объявлен сезон охоты, их акции должны взлететь до небес. Они попытаются съесть и его схемы, а он держал лучшее — Днепр, Запорожье. Туда никто и сунуться без Ваниного соизволения не мог — только приближенные к телу лица. А ставки там разыгрывались — мама, не горюй! Ты в курсе, что живые деньги в этой системе ходят мало?
— Вика, я, конечно, кое-что понимаю в экономике, но в сравнении с тобой — я полный профан.
— Льстишь?
— Если и льщу, то совсем чуть-чуть. Из вежливости, чтобы не впасть в самоуничижение.
— Ладно, — сказала она. — Поверь на слово — там есть три инструмента для обогащения — бартер, вексель и зачет. И это такие, родной ты мой, инструменты, что у господина Бендера, со всеми его сравнительно честными способами отъема денег, от зависти должна кровь из зубов пойти.
И она начала говорить.
То, что в Плотниковой умер классный преподаватель высшей школы, для Сергеева было очевидно уже давно. Она, когда хотела, могла объяснить затруднительный для понимания момент в две-три метких, емких фразы. Слушая ее тогда, Михаил понял, что в лице Виктории финансовая разведка потеряла, как минимум, начальника управления.
Каждый из описанных ей механизмов был основан на тщательно запланированных «дырках» в законодательстве. Скорее всего, эти «дыры» и закладывались в постановления и указы, для функционирования именно таких схем.
Фирма «Пупкин» заключала договор с генерацией о поставке невероятно нужного для нее товара. Цена на товар, указанная в договоре, превышала реальную цену в несколько раз, но это никого не смущало. И дело было не только в том, что ответственные за поставку чиновники получали от щедрых коммерсантов ощутимую дотацию к зарплате. Генерация, а это могла быть Атомная станция, Облэнерго, ТЭЦ и прочие субъекты хозяйствования, которые так или иначе принимали участие в выработке, доставке или реализации электроэнергии, не могла купить этот товар дешевле, так как не обладала для этого необходимыми денежными ресурсами. Деньги за электроэнергию ей почти не платили. В системе бродили денежные суррогаты — от примитивных, вроде зачетных писем и договоров уступки права требования, до мощных инструментов — векселей и сложных юридических схем, которые завязывали в цепочки десятки предприятий.
Но суть процесса, вне зависимости от инструментария, была такой — за поставленный товар генерация рассчитывалась электроэнергией. Электроэнергия доставалась поставщику товара во столько раз дешевле тарифа, во сколько его стоимость продажи его товара превосходила его реальную стоимость. Но электричество, даже дешёвое, это еще не деньги. От того, что сунешь пальцы в розетку — деньги в карманах не появляются. Но в промышленно развитых областях есть предприятия, которые даже за праздничные дни, потребляют этой самой электроэнергии, как все Черновцы — за год. И этим предприятиям электроэнергия нужна позарез. Но у них тоже нет денег и они готовы рассчитаться товаром — естественно, речь идет о ликвидном товаре: пластмассовые тазики никого не интересуют. Металл, химия, ферросплавы — вот киты, загарпунить которых хочет любой коммерсант. Если это залетный коммерсант, а не посланец высших сил — он предлагает свою электроэнергию со скидкой. Когда-то это была небольшая скидка, пусть пять — десять процентов. Но на миллионных долгах, возникающих за потребленную энергию ежемесячно, это давало предприятиям существенную выгоду, по сравнению с оплатой тех же долгов, но по тарифу. Для коммерсанта же, поставившего генерации товар по цене в четыре раза выше его реальной стоимости — такая скидка несущественна.
И так, фирма «Пупкин», купившая на сто тысяч гривен переключателей для высоковольтных линий для одного из подразделений облэнерго, в результате получает металлопродукцию на сумму четыреста пятьдесят тысяч гривен, которую тут же, на месте и продает за четыреста или экспортирует за рубеж по ценам рынка. Прибыль, возникающая при такой операции, топится на фирмах «однодневках» или в оффшорах, быстро и безболезненно, как Муму Герасимом — только круги по воде.
Но это бизнес для бедных и почти честных. С ним много возни — надо, все-таки, покупать товар, завозить его, чего доброго, растаможивать, и самое главное, товар стоит денег. А без денег и без товара — слабо? Для лиц «приближенных к императору» это было не слабо!
Тут Сергеев подал Вике вторую чашку кофе и мысленно рассыпался в аплодисментах. Вопрос она, действительно, изучила досконально.
Некое предприятие, в городе Кагарлык, заключает с генерацией договор на поставку электроэнергии. Генерацию нагибают, конце-концов, неужели в этой стране кого-нибудь нельзя нагнуть с помощью кнута или пряника?
Это некое предприятие, получив электроэнергию, выписывает вексель в адрес генерации, о том, что оно, якобы, потребит за квартал электроэнергии на десять миллионов долларов и рассчитается за это не далее, как в конце текущего года, по предъявлению того самого векселя и подтверждающего обязательства.
Вексель благополучно ложится в бухгалтерию генерации, а электроэнергия, в самых разных формах, распродается желающим. Фишка в том, что вексель, которым произошел расчет — «бронзовый» и оплачивать его никто и не собирался. Есть предприятие в городе Кагарлык, есть поставленная
