– Что?
– Доверить это ей. Она позаботится о нас, и я уверена, что у нее все получится. Ведь речь идет о ее детях.
– Но она…
– Она очнулась, сынок, и идет на поправку.
Хэйден в изумлении посмотрел на Эмму.
– Она очнулась?
Его мать кивнула, и в голове у него появилась всего одна мысль.
Глава тридцать четвертая
– Ханна здесь? – спросил Хэйден. Впервые за эти дни он почувствовал себя спокойно, когда Эмма вытирала его слезы. Сначала он обнаружил, что у него есть сестра, а потом ему пришлось торчать в крохотной комнатке, куда запер его Джованни, и после всего этого он пребывал в состоянии неприятной неопределенности. Он потерял свое место в семье, или, по крайней мере, оно сильно изменилось. Это было для него новым опытом, и достаточно тяжелым.
– Я не хочу давить на тебя, но она так долго ждала, чтобы тебя увидеть. Да, вы не знакомы, но она постоянно говорит о тебе и о Кейн. Как думаешь, ты смог бы забыть о том, что злишься на меня и дать ей шанс?
Взгляд Эммы напомнил Хэйдену о любящей матери, которую он потерял. Он вспомнил последний разговор с Кейн, когда она просила его постараться посмотреть на Эмму с другой стороны.
– Ты же не бросишь меня снова, правда? – Он снова отчаянно заплакал.
Эмма положила обе руки на его щеки.
– Когда я вышла в эту дверь, я совершила самую ужасную ошибку в жизни. – Кивком она показала на дубовую дверь. – Я никогда не смогу это исправить, и это всегда будет преследовать меня, но теперь я здесь. И я никогда не уйду. Ты мой сын, и я люблю тебя.
– А как же мама?
– Я не могу говорить за Кейн, но обещаю, что мы найдем способ, чтобы Вы с Ханной могли общаться с нами обеими. Твоей сестре нужно узнать Кейн так же, как мне нужно узнать тебя. Ты чудесный мальчик, но мне хочется верить, что я смогу дать тебе то, чего не может Кейн.
Он дернулся, отодвигаясь от нее.
– Мама все для меня сделала.
– Я и не говорю, что она чего-то не дала тебе, но ты нуждаешься в нас обеих. В Кейн ты найдешь силу, а во мне…
– Свою спокойную гавань, – сказал он.
– Да. – Она притянула его к себе, и в этот раз он не стал сопротивляться. Принимая его тепло, Эмма мысленно поблагодарила Кейн. Если бы не она, этот момент никогда бы не настал.
– Мама! – раздался голос Ханны. Она стояла в коридоре, засунув палец в рот, и, казалось, боялась, что ее отправят обратно в ее комнату.
– Иди сюда, милая. – Эмма обняла одной рукой Хэйдена, а другую протянула к девочке. – Это твой брат Хэйден.
– Правда? – спросила Ханна. Мама кивнула, и девочка влетела в раскрытые объятия Хэйдена.
Эмма сдержала слезы, когда увидела синие глаза Хэйдена, который крепко обнял сестренку. Он улыбался так широко, как Эмма могла представить только в мечтах.
– Привет, Ханна, как у тебя дела?
Весь оставшийся день младшая Кэйси просидела на полу у Хэйдена на коленях. Она постоянно дотрагивалась до его лица или волос, как будто никак не могла поверить, что он настоящий. Она вряд ли могла рассказать о чем-то, кроме своей жизни на ферме, но Хэйден слушал ее истории с восторгом и неподдельным вниманием.
Как и Кейн, он в первую же секунду понял, что всю жизнь будет любить и оберегать девочку, которая сидит у него на коленях. Было восхитительно, что у него есть кто-то, о ком он может заботиться, как Кейн заботилась о Мари.
– Ну что, вы хотите навестить Кейн в клинике? – спросила Эмма.
– Ты говорила, она очнулась? – Голос Хэйдена звучал немного нервно.
– У мамы такие же глаза, как у тебя, Хэйден, и она разрешила мне посидеть на ее кровати, – вмешалась Ханна.
– Да, она в сознании, но я думаю, что она еще слишком слаба, чтобы всерьез с тобой разобраться, – поддразнила его Эмма, пытаясь смягчить его беспокойство. Кейн была добра с членами своей семьи, но после того, что случилось, ее реакцию предсказать было сложно.
– Значит, ты ее плохо знаешь, – ответил он.
Они сели в одну машину. В клинику их сопровождали еще два автомобиля. Хэйден всю дорогу держал Ханну за руку.
Меррик открыла дверь, изучила обстановку на улице, и провела их в фойе. Пока они ехали в лифте, Эмма многозначительно взглянула на Меррик, и та, поняв ее без слов, отвела детей в комнату ожидания, чтобы сначала вошла в палату одна Эмма. От Кейн не укроется тот факт, что никто не позвонил ей, чтобы сообщить новости.
Кейн спала, когда Эмма зашла в палату. Она тихонько присела на край кровати, чтобы полюбоваться на спящую Кейн. Она выросла на ферме, у нее не было ни братьев, ни сестер, и она не привыкла с кем-либо делить пространство, особенно в постели. Но с Кейн ей всегда было удобно. Она переехала к ней вскоре после того, как они оформили свои отношения. Первое время, она ходила по дому Кейн, будто по тонкому стеклу, стараясь не сделать ничего, из-за чего Кейн пожалела бы о своем приглашении.
Последний из грузчиков помахал ей шляпой и пошел в сторону нового дома Эммы. У нее не было большого количества мебели или безделушек, ведь она старалась на всем экономить, но Кейн все равно наняла грузчиков, желая уберечь ее от беспокойства.
Эмма прошлась по комнате, изучая фотографии. Она улыбнулась, когда увидела их совместные с Кейн снимки. В гардеробной она провела рукой по костюмам и рубашкам, с которыми рядом теперь висели ее вещи, и задумалась, долго ли они с Кейн будут привыкать к совместной жизни.
Кейн любила ее – в этом она не сомневалась с того момента, когда услышала это в первый раз – но она никогда и ни с кем не жила вместе. Когда она вышла из гардеробной, та, о которой она думала, сидела на кровати, улыбаясь ей. На коленях у Кейн лежал букет подсолнухов, которые казались здесь такими же неуместными, какой себя ощущала Эмма.
– Я помню, как ты рассказывала мне, что, когда ты жила с родителями, ты выращивала эти цветы под своим окном. И я помню, какой счастливой ты выглядела, когда рассказывала мне об этом. – Кейн встала и подошла к Эмме. – Они для тебя, любимая. – Она протянула ей цветы. – Я, конечно, не сама их растила, но надеюсь, они сделают тебя счастливой.
– Ты делаешь меня счастливой, – ответила она.
– Надеюсь, что это так, потому что я не хочу, чтобы ты когда-нибудь покинула это место. Я хочу, чтобы ты чувствовала, что это твой дом. А если нет, мы подыщем другой.
Эмма положила цветы и обняла Кейн.
– Я не хочу покидать это место, и мне кажется, что этот дом так же совершенен, как и ты. Хотя есть способ удостовериться в этом.
– Больше цветов? – поддразнила Кейн.
Эмма покачала головой и заглянула в блестящие синие глаза.
– Больше тебя.
С этого дня с ее стороны кровати в хрустальной вазе всегда стояли подсолнухи. Эмма чувствовала себя особенной благодаря этим цветам, потому что Кейн всегда сама лично выбирала и покупала их. По крайней мере, два раза в неделю она ходила за ними на французский рынок.
– Ты выглядишь так, будто несешь на плечах всю тяжесть мира, дорогая.
Услышав хриплый голос, Эмма осознала, что присела на кровать, чтобы быть поближе к Кейн.
– Прости, – сказала она и попыталась встать.
