пресекла намерение британских истребителей атаковать торпедоносцы. При примерном равенстве в скорости, Альбатросы оказались более манёвренными на виражах и сумели навязать Си-Харрикейнам свою схему боя. Завязывая бой, звено штабс-капитана Вольгичёва и звено самого Бабакова атаковали англичан в лоб, заставив их смешать строй и отклониться. А сверху на набравшую высоту тройку Си-Харрикейнов, задумавшую ударить по Альбатросам используя преимущество на вертикальных скоростях, обрушилось звено капитана Дробышева, державшееся до этого у кромки низкой облачности. Два англичанина даже не успели вовремя заметить опасность и вскоре пилоты покинули горящие самолёты. Третий британец среагировать успел, но уйдя на рефлексах от смертельной атаки русских истребителей, уже через две минуты разбросал большие куски обшивки фюзеляжа и правой плоскости, оказавшись в одиночестве против четверых. Потеряв контроль над самолётом, британец пытался повернуть назад к спасительной палубе авианосца, но тщетно. Уже через минуту над дымящимся истребителем раскрылся купол парашюта.
А восьмёрка Альбатросов во главе с Бабаковым кружила в это время в беспорядочной на первый взгляд свалке с семью Си-Харрикейнами. Действуя парами – ведущий и ведомый, 'лютики' добились первых успехов – к морю потянулись два чадящих англичанина, сбитых Бабаковым и поручиком Незнамовым из звена Вольгичёва. Но и британцы оказались не беззащитными овечками, вскоре им удалось сбить поручика Завьялова, а Альбатрос поручика Никифорова получил серьёзные повреждения и пилот был вынужден выйти из боя, справедливо опасаясь, что вполне может и не дотянуть до заветной палубы.
Когда в свалку истребителей врубилось звено Дробышева, англичане потеряли ещё двух, сбитых самим Дробышевым и записавшим на свой счёт уже второго в этом бою врага поручиком Балковичем. Оставшись втроём против десяти, британцы дрогнули и вразнобой попытались вырваться из боя. И им это удалось, только вот один Си-Харрикейн был подбит и с трудом оторвался под защиту своих зениток, оставляя за собою белёсый след от пробитого маслопровода.
Одновременно с боем истребителей началась атака английских кораблей торпедоносцами Зиммеля.
Заходя на боевой курс с высоты двухсот метров, Касатки достигли шестимильной дистанции и плавно начали снижение к спокойной в этот час воде. Теперь весь путь до кораблей составлял чуть менее двух минут, а до выхода из боевого курса – минута. Ещё на 'Макарове' торпедам был выставлен второй режим хода, что позволяло их сбрасывать с дистанции шести миль; торпеды в этом режиме стремились к цели с 33 -узловой скоростью. На втором режиме настоял Лютиков, не без оснований опасаясь плотной огневой завесы и более высокой точности английских зениток на малых дистанциях, ведь на первом режиме пришлось бы атаковать как минимум с трёх миль, а как максимум могло выйти и с пяти-шести кабельтовых. Но зато и скорость торпед были бы аж сорок один узел – при такой стремительности даже эсминец имел мало шансов увернуться. С другой стороны, 30-60 кабельтовых – дистанция негарантированного поражения. Можно было запросто промазать или цель могла успеть уклониться.
Впереди и вокруг торпедоносцев уже вспухали первые кляксы шрапнелей. Касатку Зиммеля резко встряхнуло и ему на миг показалось, что самолёт зацепило. Но нет, Касатка вела себя послушно, продолжая переть прежним курсом на почти трёхсоттридцатикилометровой скорости. Если машину и зацепило, то не серьёзно. Дистанция до 'Инфлексибла' сократилась до пятидесяти восьми кабельтовых. Торпедоносцы капитана Малейчука снизились до сорока метров. А Зиммель отстранённо наблюдал, как невероятно медленно движется на часах секундная стрелка.
Опоясанный вспышками выстрелов, линейный крейсер казался игрушечных размеров. 'Инфлексибл' спешно разворачивался носом на атакующих его Касаток, но обладая громадной инерцией запаздывал.
Звенья первой эскадрильи разошлись по горизонтали и сравнялись по высоте. Теперь четверка Малейчука находилась в сотне метров впереди и справа от Зиммеля, третье звено штабс-капитана Нагорнова сотней метров позади и слева. На дистанции пятидесяти четырёх кабельтовых близкий разрыв шрапнели оторвал левую плоскость идущей на острие второго звена Касатке штабс-капитана Щетинина. Самолёт закувыркался и рухнул в воду, на такой высоте спастись невозможно. Зиммель потянул на себя ручку сектора газа и занял в строю место погибшего Щетинина. А потом на его глазах загорелся 'волчонок' в центре первого звена. Двигатель Касатки полыхал таким яростным факелом, что ослеплённый пилот не успел даже попытаться выпрыгнуть (хоть, впрочем, это его не спасло бы), самолёт вскоре нырнул в воду, оставив на поверхности обломанные плоскости и стабилизаторы. Зиммель успел заметить его бортовой номер – '03' и про себя попрощался с поручиком Червоненко.
Несмотря на гул двигателя, до слуха майора донёсся глухой стук – похоже осколок или шрапнельный 'жгутик'* ударил в его самолёт, но тот снова остался послушным. А вот летевший справа и немного позади 'ноль-шестой' вдруг задымил. Заметив это из-за привычки вертеть головой, Зиммель рассмотрел 'шестёрку' поручика Козлова, из выхлопных патрубков двигателя у него вырывались языки пламени. Не густой, но бьющий прямо в фонарь дым похоже сильно мешал Козлову ориентироваться.
– 'Волчонок-6'… – хладнокровно запросил Зиммель, как только в эфире оборвался крик заживо сгораемого 'Волчонка-18' из эскадрильи Россохина и маты самого комэска-2.
– 'Волчонок-6'! 'Волчонок-6'! – вновь запросил Зиммель.
– 'Вожак'… – наконец ответил Козлов. – Я ни хрена не вижу впереди… Приборная доска разбита… Не чувствую правую ногу…
– 'Волчонок-6', отваливай нахер! Как понял меня?!
– Вас понял, 'Вожак', вас понял… Бросаю торпеду…
– 'Волчонок-6'! – вмешался Малейчук. – Уматывай на высоту! Ты слышишь меня, Лёшка?! Нахер уматывай на высоту! Там гаси пламя!
– Вас понял… вас понял, 'Волк-1'…
Дистанция сорок девять кабельтовых, Зиммель вновь услышал удар по самолёту. В эфире звучал мат Россохина:
– 'Волчонок-20'! 'Волчонок-20'!…!!! Серёга! Уходи домой!
– Не могу отвернуть, командир… штурвал заклинило… похоже, перебило и тросы триммеров…
– Уходи на высоту, в божью мать! На высоту!!!
– Не слушается… Начинаю атаку… прощайте хлопцы…
В эфире наступила тишина. Все понимали, что поручик Ковтонюк уже не сойдёт с боевого курса – после сброса торпеды он так и канет в море…
На дистанции тридцать восемь кабельтовых Касатки уже неслись на высоте двенадцати метров.
– Всем 'волчатам': атака!… – безжизненным голосом скомандовал Зиммель.
Большим пальцем он сдвинул предохранительную скобу и рванул на себя рычаг сброса. Самолёт ощутимо подпрыгнул, облегчившись от смертоносного груза. 850-килограммовая торпеда нырнула в море и, оставляя пузырьковый след, понеслась к 'Инфлексиблу'.
С набором высоты и уворотом влево, торпедоносцы уходили домой, теперь уже на 'полных парах' – без торпед их скорость возросла на добрые шестьдесят километров. Ложась на обратный курс, Зиммель видел как впились в 'одиннадцатого' трассеры 'пом-помов'. Касатка поручика Драгунова разлетелась на куски. Сцепив зубы, майор приказал 'волчатам' уматывать 'ко всем чертям', а сам заложил вираж, наблюдая результаты атаки.
Большая часть торпед так и не достигла крейсера, их расстреляли 'пом-помы'. Одна из торпед проскочила заградительный огонь, вернее на неё махнули рукой – её курс уже не угрожал почти успевшему развернуться 'Инфлексиблу'. Ещё две торпеды всё-таки прорвались, но под первую успел подставиться шлюп, спасший ценой своей гибели линейный крейсер. От взрыва шлюп разломало надвое, вся команда 990 -тонного корабля погибла. Как потом узнали в отряде Андреева, это был 'Лондондерри'. Такая готовность британских моряков к самопожертвованию невольно вызвало у Зиммеля уважение, он ощутил, что уже просто не может презирать англичан, во всяком случае моряков Гранд Флита. Осталась лишь ненависть, давняя холодная ненависть.
Вторая торпеда угодила 'Инфлексиблу' в правый борт в районе мидельных шпангоутов. Вместе с фонтаном воды вверх вырвался густой дым. Взрывом убило тридцать шесть моряков, было повреждено насосное отделение, крейсер принял около тысячи трёхсот тонн забортной воды и получил незначительный крен на правый борт. 'Инфлексибл' остался в строю, но до ремонта не мог теперь развивать скорость свыше двадцати шести узлов.
Результаты атаки эскадрильи Россохина оказались примерно такими же, за исключением попадания в
