Писарь увидел знакомого, махнул рукой в смысле «сейчас закончу, подойду». Квазимодо сел в тени глинобитной стены склада. Скоро подошел Птаха, отдуваясь, плюхнулся рядом:
– С утра скачем как блохи бесноватые. Нет никакого покоя. – Писарь раздраженно почесал переносицу угольным карандашом, спохватившись, утерся рукавом. – Если ты насчет бочек пришел, так заказа еще не поступало. И раньше завтрашнего вечера не будет. В казначействе вечно с бумагами тянут. Обленились, тюлени сонные.
– Жаль. Как раз время есть мозгами пораскинуть. Ну, ничего, подождем. – Квазимодо посмотрел на отъезжающие повозки. – А у вас что стряслось? К устью, что ли, идут заставу менять?
– Как же, к устью. Ночью приказ пришел – срочно снабдить отряд в полусотню голов. Пойдут на север. Прямо завтра – во как припекает.
Квазимодо моргнул и с изумлением обратил на писаря единственный глаз:
– На север? Какого хрена им там понадобилось? Появился кто нехороший-вражеский?
– Нет. – Птаха огляделся и таинственно прошептал: – Нашли какой-то корабль непонятный. Командор желает понять, что за штука такая.
– Корабль? В горах? – не поверил Квазимодо.
Писарь фыркнул:
– Дальше, за горы пойдут. Налегке. Торопятся как ошпаренные. Там за хребтом, говорят, река здоровенная. Дальше – долина. Люди живут – все как положено. Бабы белобрысые. Белобрысые соски – знаешь какие горячие? Сами в постель волокут.
Квазимодо хмыкнул:
– Ты подожди про баб. Эти – отряд, в смысле, – насколько идут?
– Судя по запасу жратвы, вернутся дней через сорок. А тебе-то что? Думаешь, блондинок притащат?
– Я бы сам сходил на блондинок посмотрел, – задумчиво пробормотал Квазимодо.
– Сдурел?! Болота – место гибельное. А дальше еще хуже. Даже «серые»[8] не знают, что там водится.
– Мы здесь вообще без «серых» обходимся, – возразил Квазимодо. – Команду уже сформировали?
– Вроде еще нет. Ты что, и вправду решил попробовать? Спятил совсем? У нас здесь дел полно.
– Всех денег не заработаем. Мне проветриться нужно. А то я скоро уже нутт начну жевать. Прогуляюсь, заодно посмотрю, что там полезного за горами.
– Кончай дурить, Ква. Командиром отряда Глири идет. Ты его наверняка знаешь. Скотина еще та. Случись что, он с вас с живых шкуру сдерет.
– Глири? – Одноглазый вор заколебался. – Глири – это хреново. Но я попробую. Жабер у себя в писарской сидит?
– Сидит. Только он с тобой меньше чем за тридцать монет и говорить не будет. Да и с «Эридана» тебя не отпустят.
– Я договорюсь, – пробормотал Квазимодо, поднимаясь. Он вдруг понял, что впереди уйма неотложных дел.
– Беленькую мне приведи. Хоть одну, – заорал вслед Птаха.
Остаток дня и часть ночи Квазимодо провел, бегая между портом, штабом и многочисленными отделами снабжения. Пришлось отдать все добытые в трактире деньги и еще добавить своих монет. Квазимодо платил, подкупал, врал напропалую и вообще вошел в некий шальной азарт, от которого, казалось, избавился давным-давно. Задачка оказалась не из легких, но нет таких препятствий, которые невозможно обойти, зная нужных людей.
Под утро, завернувшись в плащ и засыпая под шелестящей пальмой, Квазимодо осознал, что не только сунул нос в мышеловку, но и полностью втянул за собой хвост. Причем собственноручно профинансировав свое нынешнее неуютное положение.
Утро началось в полном соответствии с дурными предчувствиями вора. Квазимодо получил пинок по ребрам и подскочил, путаясь в плаще. На мгновение показалось, что вернулось время одиноких скитаний малолетнего оборванца. Где только тогда не проходилось ночевать. И частенько хозяева сараев или городские стражники желали уродливому мальчишке доброго утра ударами сапог.
Нет, сейчас перед парнем стоял коренастый насупленный мужчина. Длинные редкие волосы падали на воротник потертого дублета.[9]
Вор вытянулся, выпятил грудь с наградным жетоном и отрапортовал:
– Боец морской пехоты Квазимодо. Полусотня «Эридана». Прибыл для прохождения службы. Счастлив вас видеть, господин сотник.
Офицер еще больше насупился:
– Ты мне эту новую моду брось. Каждый урод нахватается слов и болтает, как господский попугай. Ни одна крысиная душонка не должна быть счастлива видеть сотника Глири. Я здесь не для ублажения ваших задниц. Куча дерьма ты, а не боец. У меня никого с «Эридана» в списке нет. На хер они мне нужны. Тем более такая трахнутая косорылая обезьяна, как ты.
– Виноват. Прибыл согласно приказу. Посмотрите список, господин сотник. Если что, я в казарму пойду.
– Я тебе пойду, осел кривой. Здесь я командую. – Сотник развернул список и, шевеля губами, принялся читать.
Квазимодо вытянувшись ждал. Таким людям, как Глири, подсказывать, где читать и на что смотреть, смысла не имеет. Только еще больше разъярится.
– Есть какой-то Квазимод, – озадаченно пробормотал сотник. – Какого дерьма мне нужна такая падаль, как ты? Морагов[10] твоей рожей пугать? Ты и дня не продержишься, калека вонючая. Впрочем, если лорд-командор пожелал, чтобы твоя харя перестала портить ему аппетит, то я его вполне понимаю. Такою кошмарную образину мне видеть еще не приходилось. И где ты получил свою собачью кличку? Выговаривать – язык сломаешь.
– Осмелюсь доложить – это потому что я сукин сын. Рожден на помойке, родителей не знаю, не ведаю. Потому и кличка собачья.
– Что ты с помойки – я сразу заметил. Вот счастье привалило – родился в дерьме, сдохнешь в болоте. Живо в лагерь, скотина. Какого хрена ты разлегся здесь, как старая блевотина?
– Не осмелился вас беспокоить в темноте, господин сотник. – Квазимодо подхватил с песка свои вещи.
– Воспитанный какой. – Глири смачно сплюнул на сапог невысокому парню. – Что у тебя такой мешок здоровенный? И почему у тебя, красавчик, арбалет нестандартный? Уродам закон не писан?
– Получен в знак поощрения вместе с наградным жетоном. – Квазимодо снова выпятил грудь.
Сотник с презрением потрогал жетон на рубахе юного солдата:
– Вроде настоящий. Где украл?
– Награжден за меткую стрельбу из эвфитона. Сподобился вышибить мозги стурворму, господин сотник.
Глири ухмыльнулся:
– Видно, здорово там, на «Эридане», обделались, если стрелял самый кривой уродец. Или ты нагло врешь, собачий сын? Вернемся – проверю. Сейчас живо в обоз. Завтрак ты провалялся – так что отправишься в поход голодным. Найдешь Филина. Это такой тупой хорек с «Грома». Раз ты такой умелец по эвфитонам, станешь его вторым номером. Если вернемся, лично схожу на «Эридан», поинтересуюсь, за что таким одноглазым недоноскам жетоны вешают.
Трусцой двигаясь к лагерю, разбитому у пальмовой рощи, Квазимодо хладнокровно подумал, что вряд ли господин сотник вернется в Скара. Поход нелегкий – оступится господин офицер, в воду свалится, на колючку сядет, а то еще какая-нибудь дикарская стрела в затылок угодит.
Колеса повозок поскрипывали по песчаным колеям. Отряд двигался быстро. Окраина города и застава давно остались позади. Солдаты и носильщики шли налегке – пока вся поклажа лежала на телегах. Квазимодо шел рядом с повозкой, на которой торчала станина легкого эвфитона. Старался держаться с наветренной стороны – над парой лошадей вилось облако кусачих мух. Упряжкой правил сонный «желток». Подбородок у возницы был густо изъеден соком нутта. Вожжи того и гляди выпадут из
