– Оставь, – резко сказал Андрей. – Привык я к тебе. Не одурманишь. Прививку получил.
Хеш-Ке воркующе засмеялась:
– Лгун глупый. Я всегда дурманю.
Андрей и сам чувствовал, что дурманит. Едва слышно постукивали бусины на женском запястье, и хотелось опустить тяжелый пистолет, вздохнуть, закрыть глаза….
Палец начал давить на спуск.
– Хеш-Ке, – предостерегающе простонал Андрей.
Ее рука остановилась:
– Значит, выстрелишь? Забавные вы…
Андрей отлетел, стукнулся плечом о стену. Метиска, не обращая внимания на прыгающий в мужской руке пистолет, крутанула нож, и скиннер вернулся в ножны.
– Побаловались. Ты, ослиная задница, запомни – договоры я не нарушаю. Я их и заключаю редко, – Хеш-Ке резким движением поправила волосы. – А с девчонкой я поболтать люблю. Забавная она.
– Нет!
– Пасть заткни. Ты, Старый, для меня уже не самец. Мальчишка ты старый. Договор мы не с тобой заключали, а через тебя. Потому что ты… Сам догадаешься, если хоть капля умишка сохранилась. Только девчонка под тот договор никак не попадает.
– Она часть договора, и…
– Не болтай. Она, как и ты, – между. Захочет со мной стаканчик пропустить – никто ей не запретит. И ты ей в этом указывать не будешь.
– Она – малая, – с трудом сказал Андрей. – Ей твоего яда не нужно. Ты ее…
– Испорчу? – Хеш-Ке засмеялась. – Ну и дубовая ты башка, Старый. Не хочешь видеть – не смотри. И на наше с ней знакомство не вздумай гавкать. Не твое дело.
– Мое.
Метиска сверкнула глазами:
– Только если замечать очевидное научишься, писюн шакалий. И как таким тупым живешь?
Она исчезла, а Андрей поплелся наверх. Мариэтта торчала у буфета:
– Куда вы делись?! Зачем вообще орать нужно было?
– Кто орал? – вяло удивился Андрей.
– Вы же и орали. Ладно, пусть не орали, но собирались орать. Зачем все это?
Андрей подумал, что волнение мигом выпячивает в девчонке всю ее азиатскую четвертушку: глаза становятся еще раскосее, горят абсолютно монголо-ордынским неистовством. Даже «гайка» в носу вольному дикарству идеально соответствует.
– Ты чего суетишься? Обхожу владения, никого не трогаю.
– Ага, гуляешь, примус починяешь, – от волнения Мариэтта начала именовать гражданина начальника на «ты».
– Весьма начитанной девушка стала. Только нервничать ни к чему.
– На себя посмотри. А читать я всегда любила. Ладно, что она сказала? Не увиливай.
– Сказала, что я дебил. И что она все равно с тобой пьянствовать будет, – Андрей вздохнул. – Не пила бы ты с Хеш-Ке, а? Неподходящая она компания.
– А где подходящая? – насупленно поинтересовалась Мариэтта. – Вы со мной выпить брезгуете, Генка сказал, что меньше чем за ящик водки он не садится, а на такой загул «добро» сверху должно быть. Мне что, с дедом втихомолку коньяк глотать? Хеш-Ке, по крайней мере, руки не распускает.
– Алексей Валентинович приставал?
Мариэтта улыбнулась:
– Абзац, это мне нравится. Ревнуете, значит, хоть чуть-чуть? Дед не приставал, так, подъезжал для пробы. Под лозунгом «ой, как мне, бедному, одиноко». Андрей Сергеевич, могу я вас спросить прямо? Вы почему со мной не спите?
Андрей заставил себя улыбнуться:
– Интересно, что ты сейчас такое прямолинейное читаешь? За Вольтера с де Садом взялась?
– Читаю «Маленькую хозяйку большого дома» и попутно «Выживание в чрезвычайных ситуациях». Генка посоветовал. А вы мне ответить не хотите?
– Запросто. Спать с подчиненным некорректно. Ты когда-то это сама очень доходчиво объяснила.
– Ну, когда это было. Моя точка зрения изменилась. Андрей Сергеевич, вам обязательно нужно, чтобы девушка навязывалась?
– Нет. Не нужно. Даже наоборот. Мариэтта, ты очень симпатичная девчонка. И внешне, и вообще. Только лет-то тебе сколько? Я понимаю, что совершеннолетняя, но по сравнению со мной, практически пожилым человеком…
– Какой вы пожилой? Упертый вы и неуверенный. Мы же подходим друг другу. Даже Хеш-Ке…
– Вот-вот. Давай о твоей новой подруге. Ты ее не очень хорошо знаешь.
– Про то, как она глотки режет? Она не скрывает. По-вашему, я только с курицами вроде Таисии должна ворковать? Хеш-Ке стальная бабища, и презирать и бояться ее только потому, что она убивала, а я еще нет, пошло. – Мариэтта стукнула кулаком по буфетному столику. – Если бы я могла, я бы уйму народа поубивала без всякой жалости. То есть потом, может быть, и пожалела бы, но…
– Давай-ка оставим эту тему. Делать из живого человека мертвого – удовольствие ниже среднего. Если, конечно, изощренными наклонностями Хеш-Ке не обладаешь.
– Это понятно. Она садистка по природе, а я нет. А вы? Я так понимаю, убивали? На войне? Вы где служили?
– Знаешь, что-то не хочется мне об этом разговаривать, – решительно сказал Андрей. – Давай условимся, с Хеш-Ке вы больше не пьянствуете. Запретить вам разговаривать я не могу, но у нас на борту «сухой закон», и никто этого не отменял.
– Да что мы там пили? Просто она никогда нормального мартини не пробовала.
– И откуда сей чудный напиток взялся? – вкрадчиво поинтересовался Андрей.
– Ну, – Мариэтта запнулась, – бутылочка по случаю перепала. Да перестаньте вы, я вам о серьезных вещах, а вы как школьницу отчитываете…
Взвизгнула пружина на двери, в фойе выглянул Генка:
– Случилось чего? Все разбежались, я аж забеспокоился.
– Случилось, – Мариэтта оттопырила нижнюю губу. – Тут из-за меня дуэль намечалась. На пистолетах.
Андрей с некоторой растерянностью глянул на ехидную девицу и передвинул «ТТ» подальше за спину.
– Ого! – Генка с явным восхищением поинтересовался: – А с кем дуэль-то? Неужто… – парень смешался.
– Иди-ка сюда, Иванов, – сурово приказал Андрей. – Не подскажешь, кто здесь контрабандой спиртных напитков занимается?
– Ну уж, контрабандой…
– Ненормальный у нас начальник, – сказала Мариэтта, отстраненно глядя в огромное окно. – Я ему в любви признаюсь, а он пристал к той несчастной бутылке…
Мужчины ошалело уставились на девчонку.
– Чегой-то я не вовремя вылез, – смущенно сказал Генка. – Вы тут как-нибудь без меня разберитесь, а я пойду.
– Нет уж, – поспешно возразил Андрей. – Пошли все вместе ужин готовить. Если в бутылке что-то осталось – приговорим совместно. Что до твоего романтического настроя, Мариэтта…
– То я, несомненно, одумаюсь, – надменно подхватила девица. – Очень даже может быть, Андрей Сергеевич. Раз вы искренность девичьих чувств оценить не в состоянии, черт с вами. Кстати, могли бы и прекратить меня Мариэттой обзывать. Знаете же, что меня от этой кликухи абзац как подташнивает. Ладно, в бутылке еще треть осталась. Дохлебаем…