и сама не знала, какой гадостью угостила любовника. Склянка стояла в кладовке, и даже сами хозяева квартиры не помнили, что за средство там хранилось. Медицинское исследование и экспертиза следствия сей химической загадки окончательно не прояснили. Таисия же, в нервном смятении, зачем-то призналась, что хотела предателя до смерти затравить.
– Что за дурацкая история? – прошептал Генка. – Я уж думал, таких даже в сериалах не показывают.
– Слушайте, а она ведь его ни фига не любила, – прошмыгала носом Мариэтта.
– Мне тоже почему-то так кажется, – согласился Андрей.
– Вы, гражданин начальник, очень цинично рассказывали, – с упреком прошептала Мариэтта. – Без сочувствия.
– Я старый и равнодушный.
– Циничный вы. Избирательно. Между прочим, не все на бриллианты и квартиры рассчитывают. Некоторые просто темпераментные. Могли бы и воспользоваться служебным положением.
– Вот тут я отказываюсь понимать.
– Ладно-ладно. Это я так. Вообще-то, грустная история. Абзац, какие страсти в нашей тетеньке таились.
Мариэтта посапывала. Генка тоже. Микроавтобус томительно полз по Кольцу. Всхрапывание Алексея Валентиновича органично вливалось в урчание двигателя. Андрей удерживал на плече легкую тяжесть головы девочки. Забавное она создание. Симпатичное. Только срывать с нее трусики и от страсти мычать нелепо. Девчонка. Младше дочери на два года. Кстати, нужно бы позвонить…
– Спят, а, отделенный? – вполголоса сказал Михалыч. – Я вот думаю, кто из нас следующий?
– Тьфу, типун тебе на язык.
– Я говорю, «из нас». Я вчера чуть не того. Слышал в новостях, как «Урал» таранил народ на Брестской? До меня две машины оставалось, когда его военные хлопнули. Повезло, что патруль попался.
Андрей осторожно вздохнул:
– Бывает. Что тут скажешь? Разве что: если черти есть, значит, и ангелы где-то порхают. Верь, Михалыч.
– Ладно, напрягусь.
Мариэтта неожиданно оккупировала кухню. Объявила, что стряпня – занятие женское, советы будут приниматься в неограниченном количестве, но кастрюли хватать запрещается. Андрей несколько удивился, но возражать не стал. Пусть при деле девчонка будет.
Взял с разрешения Алексея Валентиновича джип, поехал в город, заранее созвонившись по нужному телефону. Вернулся уже вечером – долго проторчал в пробке на Каширке. Там случилось какое-то массированное нападение на отделение Сбербанка, чуть ли не с применением гранатометов. Шоссе перегородили наглухо.
Когда поднялся с тяжелой сумкой к себе, в коридоре пахло остро и аппетитно. Генка жевал какую-то подгоревшую, но, видимо, вкусную штуку.
– Иди-ка сюда, обжора.
– Это мы вместе с Маней на кухне экспериментировали, – Генка с вожделением покосился на сумку.
Андрей на всякий случай запер дверь. Распаковал. Пятизарядный дробовик в «фермерском» исполнении – со складным прикладом. Пачки патронов, еще разная мелочь.
– Владей пищалью. Право ношения на тебя оформили. Хоть и не совсем юридически чистое, но претензий не будет. В конце концов, мы сами «органы».
Генка пощелкал затвором:
– Неплохо. Скользящий затвор – это вещь. А что, чего-нибудь многозарядного там не имелось?
– Не раздражай.
– Я только так, поинтересоваться. Любопытно, а что ты себе припас?
– Ничего. Меня «токарев» вполне устраивает. На всякий случай вот это прикупил.
Генка посмотрел на взрывпакеты:
– Игрушки.
– В принципе, да. Ген, а ты не задумывался, что, когда мы «скользим», мы оккупантами становимся? Или шпионами. С точки зрения тех, местных. Имеем мы право их на куски бессчетно рвать? Понятно, шкуры мы свои защищать будем, но вообще-то…
– Не думал я с этой стороны, – честно признался Иванов. – Если они плод коллективной мысли нашего общества, то они вроде как неживые. Следовательно…
– Можно крушить направо и налево? Они тебе манекенами или роботами казались?
– Не, те, что черти, определенно не манекены. Да и мудрецы с мясокомбината… чванливые, конечно, но живые. Мысль я уловил. Чтобы панику навести, и хлопушек хватит. Но, по мне, ствол надежнее. – Генка взял на прицел дробовика древние настенные часы. – Блокиратор сковырнуть нужно, чтобы со сложенным прикладом можно было палить.
– Это само собой. Вот я еще ножи прихватил, – Андрей развернул сверток с четырьмя ножнами. Клинки были средненькие – те, что по новой моде именовались «Смерш-С»: прямое лезвие, обрезиненные рукояти. Инструмент общего охотничье-бытового применения.
– Вот это правильно, – одобрил Генка. – Хотя «перо» можно и подлиннее. Думаешь всех вооружить?
– В Капчаге сомневаешься? У нее пример под носом дурной, так?
Генка вздрогнул.
– Полагаю, ты метиску видел? – напрямик спросил Андрей.
– Не то чтобы близко. Показывалась. И голос слышал, – жалобно признался Генка. – Я прямо даже не знаю, что за телка такая. Дурею, как мелькнет. Мне, наверное, в увольнение нужно сходить. Целенаправленно. Прямо не могу спать, когда такая сексиса где-то рядом.
– В увольнение хоть сегодня. А здесь поосторожнее. Ты ее, Хеш-Ке, еще, гм, в деле не видел. Драпай от нее сразу. И с говяжьей породой ее не сравнивай. Живо рога обрежет. По самый хвост.
– Проникся, – Генка вздохнул и принялся продувать затвор. – Если про ножи, то насчет Мани ты напрасно опасаешься. Она к оружию нормально относится и на кровь не облизывается. Вот дедок наш… Чтой-то не люблю я, когда он за спиной.
– Понятно. Ружье я ему не презентую, хотя он вроде охотничал когда-то. Личность он шаткая. С другой стороны, лупить кирпичом рогатых мартышек тоже не дело.
– Так он же справился. Может, ему два кирпича выдать? Будет налево-направо крушить. По- македонски, с двух рук. А мы только фланги прикрывай.
Посмеялись, потом Генка озабоченно сказал:
– Надо бы пристрелять.
– Рискнем в подвале.
Андрей пристроил толстый справочник к стене, заваленной стопами старого ДСП.
– Давай с жаканов начинай.
«Фермер» молодецки грохнул.
– Ого! – сказал Генка, глядя на оторванную четверть справочника.
– Удовлетворяет? – поинтересовался Андрей.
– А то. Магазин бы еще, патронов на пятнадцать.
– Друзья мои, не позволите ли взглянуть? – у труб отопления стоял комиссар.
Андрей и Генка разом замерли. Не из-за присутствия непримиримого борца с преступностью дивизионного комиссара Боровца. За его спиной на трубе непринужденно сидела гибкая черноволосая дикарка, покачивала ногой в вытертом мокасине.
