бассейны, дом, образ маленького мальчика и трех автомобилей. В своем воображении она придала определенные черты даже Жаку Жилу, который должен был ее сейчас встретить. Она вглядывалась в людскую толпу: дам в кашемировых платках и мужчин, источающих, запахи лосьонов после бритья и кофе- эспрессо. Она нетерпеливо ожидала, что сейчас один из них остановится – высокий мужчина, который разразится приветственными речами.
И вдруг перед ней возник какой-то тип в застиранных джинсах «Ливайс» и кожаной куртке с двумя отвалившимися пуговицами. Среди небритой щетины медленно расплывалась ленивая улыбка. Это было мало похоже на торжественную встречу; вид у него скорее уж был такой, как будто он между делом выскочил, чтобы сбегать в киоск за пачкой сигарет. И действительно, пожав Юлианне руку, вяло, как выжимают чайный пакетик, Жак Жилу, волоча за собой ее набитый до отказа чемодан, остановился и, устремив взгляд на полупорнографический журнал, купил пачку «Мальборо». Не успели они еще миновать замок, как он уже закурил первую сигарету. Машина быстро катила, ловко сворачивая с одной полосы движения на другую.
– Ты куришь? – спросил месье Жилу.
– Нет, – ответила Юлианна.
– Это хорошо, – сказал он. – Одиль будет довольна.
Месье Жилу стряхивал пепел на пол. Немного пепла упало на рычаг переключения передач.
– Скажи, ты любишь лошадей? – спросил он.
– Вообще-то нет, – ответила Юлианна. – Наверное, это глупо.
– Не имеет значения. Тебе же не лошадей пасти. И знаешь, что я тебе скажу, – месье Жилу взмахнул сигаретой, как дирижерской палочкой, – за ребятишками смотреть гораздо труднее.
Юлианна кивнула и схватилась за ручку дверцы. Она уже чувствовала поднимающуюся тошноту от сигаретного дыма и тряской езды. За стеклом по обе стороны от дороги сплошной стеной тянулся лес. Она нетерпеливо высматривала, когда наконец покажется дом, вилла с садом и бассейном, в которой проживало семейство Жилу. Декорация сказочного спектакля. Воображаемая картинка. Она подумала, долго ли еще ехать, но не посмела задать вопрос. От нерешительности и нехватки необходимых французских слов.
Жак Жилу был двукратным чемпионом Европы по скачкам с препятствиями. На чемпионские деньги он открыл школу верховой езды и, купив двух премированных жеребцов, занялся коннозаводческой деятельностью. Кроме того, значительная сумма была вложена в содержание виллы стоимостью три миллиона франков, расположенной в глубине лесных владений «короля-солнце». Вилла была не видна с дороги, на въезде стоял только почтовый ящик, а за воротами начиналась узкая каштановая аллея. Дом стоял в конце аллеи. Увитые плющом стены и высокая, отливающая медью крыша скорее напоминали не помещичий дом, а средиземноморские строения. Издали он производил великолепное впечатление, не в последнюю очередь благодаря выложенной каменными плитами площадке перед подъездом и аккуратному саду. Вблизи становились заметны следы упадка, элегантный фасад местами облупился и покрылся трещинами. Парадная дверь была из цельного дерева, но ею, очевидно, редко пользовались. Месье Жилу повел Юлианну через сад. Вдоль дома тянулась узкая терраска, выложенная плиткой, кое-где заросшая мхом. Здесь, опершись на перила, их ожидала хозяйка, Одиль Жилу. Коротко стриженные черные волосы едва прикрывали ей уши. Маленькая, стройная женщина встретила их сдержанной улыбкой. Она приветствовала их появление заученными жестами, которые говорили о том, что Юлианна была не первой няней в этом доме. В комнате на третьем этаже, выходившей окнами на собачью площадку, по которой бегал щенок непонятной породы, до Юлианны уже успел пожить целый ряд молодых иностранок, приезжавших в качестве помощниц, так называемых
За окном начинало темнеть. Лес придвинулся ближе. Ужин был накрыт на террасе, он состоял из пирога и красного вина без этикетки. Юлианна вдруг почувствовала, что ей трудно глотать. Она еще не отошла после того, как ее укачало в машине, голова кружилась, ее одолевало непривычное чувство тревоги. Месье Жилу не переставая смолил сигареты. Покосившись на него, мадам Жилу спросила Юлианну, не подвержена ли она тоже этой вредной привычке. Юлианна помотала головой, радуясь, что может дать удовлетворительный ответ. Месье Жилу что-то буркнул и продолжал сосать сигарету, как будто не слышал ни слова из сказанного.
– Скажи, Юлианна, – заговорила мадам Жилу, предложив ей добавки, – у тебя есть опыт работы с детьми?
– Честно говоря, нет, – призналась Юлианна. – Но я надеюсь, что сумею научиться.
– А братья и сестры у тебя есть?
Юлианна только потрясла головой.
– Ну, ничего! – сказала мадам Жилу. – Гийом – мальчик спокойный. С ним не будет больших проблем. Хотя тут никогда не знаешь заранее. Я рада, что ты откликнулась на наше объявление, мы в первый раз обратились в норвежскую газету. Раньше мы обыкновенно действовали через агентства, несколько раз нам очень не повезло. Никогда, знаешь ли, неизвестно, кого тебе пришлют.
Юлианна кивала, отхлебывала маленькими глоточками вино и думала только, как бы удержать на месте съеденное, которое никак не хотело оставаться в желудке. Вечер был прохладный. В траве шелестело. Юлианна всматривалась в хмуро темневшую чащу. Что за ней таится – золото? Сказочное волшебство? Она взяла добавки и, давясь, с вежливой улыбкой проглотила еще порцию.
При дневном свете все вокруг показалось ей приятнее. Плавательный бассейн, окруженный каймой высоких желтых цветов, засверкал голубизной. Всю первую неделю, пока мальчик не начал ездить в детский сад, она проводила утренние часы на берегу, сидя в шезлонге с книжкой. Гийом Жилу оказался пугливым мальчуганом с непомерно большой головой. Подернутые влагой глаза. Короткая челка. Ночью он мочился в кровати, днем следил за собой, и все было в порядке. С Юлианной ребенок держался молчком и только подозрительно на нее поглядывал. Когда он наконец, осмелев, решился открыть рот, то все равно говорил мало и неразборчиво. Слова у него склеивались в кашу, как пластилин, из которого он лепил, в результате получалось что-то бесформенное и непонятное. Обыкновенно он сидел на краю бассейна с конструктором «Лего», собирая из пластиковых деталек города и кубистские ландшафты. Временами он тихонько мурлыкал какую-нибудь песенку. Юлианна говорила себе, что надо бы с ним поиграть, войти в тот воображаемый мир, в котором он так часто замыкается. Но так и не решилась. Она сделала открытие, что с ребенком становится вдруг неуклюжей; оказывается, это невероятно трудно – просто играть. «Ну и что!» – думала Юлианна. Ей девятнадцать лет, ей не до фантазий. Тогда она решила оставить его в покое и вновь вернулась к новеллам Флобера, подчеркивая в них непонятные слова. Через год, вернувшись в Норвегию, ей предстоит пройти вводный курс французского; возможно, французский станет ее основной специальностью. Юлианна приехала во Францию, чтобы учиться. Она тратила свое время на зубрежку слов и грамматических времен, а после обеда смотрела с мальчиком видеофильмы; из французских мультиков можно было извлечь для себя много полезного. Гийом усаживался в одном углу дивана, Юлианна – в другом. Они снова и снова просматривали одни и те же фильмы, пока Юлианна не выучила все слова наизусть, а пленка не начала сипеть.
Все, что есть нового, это, кажется, вот: вилла семьи Жилу, сад семьи Жилу, три машины семьи Жилу. День для Юлианны начинался с одевания мальчика в вельветовые штанишки и свитерки с аппликациями. Гийом устало позволял себя одевать и не сопротивлялся, он вставал и поднимал руки над головой. Каждое утро ему разрешалось посмотреть десятиминутный мультик, а Юлианна подставляла ему кружку с молоком и тарелку детского завтрака. Затем – следила, чтобы он почистил зубы и помогала натянуть верхнюю одежду.
– Какие ботинки? – спросил он ее в первое утро.
– Что?
– Сапожки или обычные?
Юлианна поглядела на затянутое тучами небо, но оно не подсказало ей, будет ли сегодня дождик.
– Ну, а ты как думаешь?
– Я не могу думать, – ответил Гийом. – Это ты должна знать. Разве твоя мама не говорила тебе, какие ботинки надо надеть?
