– Я тоже знаю тебя, – произнесла она, пытаясь улыбнуться, – поэтому я и пришла сюда. Когда он умирал на кресте, ты ударил скрибу и отогнал тех, кто насмехался над ним.
– Нет, нет! – из скромности возразил я – Ты ошибаешься, я никого не бил! Правда я хотел осведомиться о происходившем у одного из скриб, но он оскорбил меня, тогда я обратился к центуриону. Он и прогнал тех, кто над ним издевался.
Однако женщина отрицательно покачала головой.
– Я собственными глазами видела, как ты в приливе злости ударил богохульника, хотя, будучи чужестранцем, мог ни во что не вмешиваться, – заявила она.
Я решил, что будет лучше прервать этот спор. Во всяком случае, перед смертью царя все происходило в такой темноте, что женщина легко могла ошибиться.
– Кажется, я видел тебя рядом с матерью казненного – уточнил я.
– Да, ты прав, – ответила она – Тебе обо мне уже рассказывали: я – Мария из Магдалы, я повсюду следовала за ним с тех пор, как он изгнал из меня демонов; он позволял мне делать это, несмотря на многочисленные упреки.
И дав волю до этого сдерживаемым чувствам, она протянула в мою сторону руку.
– Говори! – взмолилась она, – Я слышала, что по приказу прокуратора ты побывал в гробнице и оказался первым римлянином, убедившимся в том, что он воскрес. Расскажи мне о том, что ты увидел. Мне никто не хочет верить, потому что я женщина.
Я постарался взвешивать каждое слово, потому что мне не хотелось ни солгать ей, ни ввести ее в заблуждение.
– Надгробный камень был сдвинут землетрясением, и стражники разбежались. Я вместе с центурионом вошел в гробницу, мы увидели, что к плащанице никто не прикасался и только часть, покрывавшая голову, была отодвинута. Но тела мы не обнаружили. Увидев это, я поверил в его воскресение. Чуть позже пришли священники и в бешенстве изорвали плащаницу. И все же я продолжаю верить в то, что он воскрес, только не могу сказать, как это произошло, поскольку до сих пор не видел ничего подобного.
Она слушала, затаив дыхание. Я продолжил рассказ, стараясь быть как можно более точным.
– Естественно, мне известно, что как прежде, так и сейчас существуют тайные церемонии, в ходе которых бога погребают, а затем символично воскрешают. Но, по правде говоря, это всего лишь религиозные мистификации. А что увидела ты, побывав в гробнице до нас? Ты обратила внимание на состояние плащаницы?
Мария из Магдалы опустила голову.
– Когда я пришла туда, было еще совсем темно, – ответила она – Камня на месте не оказалось, и я поняла, что тела там больше нет, однако у меня не хватило смелости войти; кроме того, было так темно, что я ничего не смогла бы увидеть. Тогда я побежала к прибежищу, где скрывались его самые близкие ученики, со мной пошли Симон Петр – большой и крепкий человек, и Иоанн – юноша, которому Иисус доверил заботу о своей матери. Они быстро добежали до гробницы, вошли в нее и убедились, что она пуста; затем, спасаясь от гнева священников, они бросились наутек. Я же расплакалась у входа, а затем заглянула в гробницу. Там было светло, как средь бела дня! Внутри я увидела ангела в сияющих одеждах и с пламенным лицом. Испугавшись, я отступила назад и услышала голос. Я обернулась и увидела перед собой Иисуса, которого поначалу не признала.
Ее рассказ полностью противоречил сказанному стражниками. Она подняла на меня обеспокоенный взгляд и, видя мое сомнение, добавила:
– В том, что я его сразу не узнала, нет ничего удивительного! Как я могла представить себе подобное? Ученики тоже не узнали его, когда на Тивериадском озере увидели, как он идет по воде рядом с их лодкой. Решив, что этот незнакомец похитил тело, я обратилась к нему с упреками и мольбами вернуть его. Тогда он окликнул меня по имени, и я поняла, что это он. Иисус попросил меня кое-что передать на словах ученикам, это вызвало у меня такой прилив восторга, что я не чувствовала под собой ног, когда бежала к ним. Однако никто из них не поверил мне.
Я и сам не верил, подумал, что эта женщина легко впадает в экстаз, поэтому и перепутала порядок, в котором разворачивались события.
– Ты обратила внимание на плащаницу? – настаивал я.
Она удивленно взглянула на меня.
– До разве я могла бы? – сказала она, покачав головой. – Великолепие ангела было так ослепительно, что лишило меня зрения и заставило отпрянуть. Я была в ужасе! Однако если его ученики мне не верят, то женщины полностью доверяют. Ученики все еще боятся за свою жизнь, и от этого страха у них помутилось сознание.
За разговором она оживилась, как это бывает со всеми женщинами, привыкшими подкреплять свой рассказ пояснениями.
– Возможно, ты прав, и камень был сдвинут землетрясением, хотя существуют люди, утверждавшие, что это сделал ангел. Говорят также, что от подземных толчков разрушилась лестница, ведущая к дарохранительнице в храме. Но люди, которые шли с ним из Эммауса, тоже его не признали! А ведь им он слово за словом объяснил смысл священных книг и почему все должно произойти именно так. Когда они пришли в деревню, уже спустились сумерки, они пригласили его присоединиться к ним. Тогда Иисус взял хлеб, разломил его и дал каждому – лишь тогда они его признали, но он уже исчез.
– Ты думаешь, что он по-прежнему находится здесь, ходит, где ему хочется, и разговаривает, с кем ему нравится? – спросил я хриплым от волнения голосом. – И среди этих людей есть те, которые знали его прежде, и те, которые никогда не были с ним знакомы?
– Ты сам это признал! – ответила Мария и в твердой уверенности добавила. – Я верю в это и жду! Возможно, наша вера недостаточно крепка, а наш разум закостенел; он же дает нам надежду на то, что мы поймем смысл случившегося.
– Он действительно шел по воде? – переспросил я, пытаясь подчеркнуть всю абсурдность подобной картины.
Мария из Магдалы посмотрела на меня, ее взгляд был полон доверия.
– Он сотворил столько чудес, что даже камни могли в него уверовать! А мы тем временем не знаем, что о нем думать! Написано ведь. «Его слуга глух, а его посланец слеп», и возможно, мы сами следуем этой заповеди, не отдавая себе в том отчета.
– ? почему ты доверяешь такому чужестранцу, как я? Ведь ты – образованная женщина, знаешь греческий язык и цитируешь наизусть пророков на священном языке иудеев; мне также рассказывали, что ты богата. Поведай мне о себе, дабы я смог все это понять!
– Я привыкла разговаривать с незнакомыми чужестранцами, – с некоторым оттенком гордости ответила она, – У меня бывали греки, сирийцы, римляне и даже придворные князя Ирода! Помимо этого, насколько я знаю Иисуса и верю в него, его послание было обращено не только к Израилю, свет его должен пролиться на весь мир, как это сказано в священных книгах. Когда в меня вселились демоны, я пережила такое, что этим простолюдинам не понять. Представь себе: колдун может тело одержимого поместить в таз с водой, а затем заставить его испытывать страшные муки, прокалывая иглой воду в другом сосуде. Иисус не воспользовался моим несчастьем, подобно многим; увидев, что я страстно желаю освободиться из-под воздействия колдовства, он дал мне свободу. И если мое лицо бледно, словно скала, с которой дожди смыли всю плодородную землю, то это из-за прежней жизни. Спрашивай меня лучше не о прошлом, а о настоящем.
– Как ты хочешь, – сказал я. – Но ты все еще не ответила на мой вопрос: почему ты мне так доверяешь?…
Ее лицо вновь осветилось, и она ответила:
– Потому что у креста ты защитил его от издевок! Потому что ты с уважением отнесся к его страданиям, не зная о нем ничего, кроме того, что было написано на табличке, прикрепленной над его головой. Ты защитил его, тогда как ближние бежали, гонимые страхом. Рядом оказались только женщины и Иоанн, которому нечего было опасаться, поскольку его род состоит в дружбе с первосвященником. Разбойники и те подали голос за их казненных сотоварищей, тогда как в его защиту никто не выступил!
Неожиданно я понял, что обида, затаенная этой женщиной на учеников Иисуса, переросла в симпатию по отношению ко мне.
