шелк и парчу. Лишь немногие, более догадливые, напросившись к тем, чьи окна выходили на Ратушную площадь, имели возможность увидеть изысканные наряды и украшения тех, кто волею Господа вершил судьбы многих людей.
После долгих разговоров со стражей императора Венцель Марцел оставил на ступеньках Ратуши старейшин цехов, знатных купцов и лучших людей города. Все они приготовили подарки и приветственные слова для императора. А вот места за столами им не хватило. Свита Карла, не очень-то считаясь с правилами этикета, шумно и суетливо заняла все столы и, не дожидаясь ни благодарственной речи бюргермейстера, ни разрешения самого императора, тут же принялась за еду.
Герцоги и графы, бароны и рыцари, их жены и попутчицы даже не заметили, с каким изяществом Венцель Марцел велел накрыть столы. Ведь возле каждого места лежала оловянная ложка и тонкий стальной нож. Чтобы гости не обжигали пальцы и не клали куски мяса на скатерть, бюргермейстер велел положить плоский кусок твердого хлеба.
Но гости даже не дождались, пока слуги обнесут всех тазами с водой для ополаскивания рук. Те, кто попроще, запустили голые руки (а вельможные в тонких перчатках) во множество плоских блюд, политых острыми соусами.
Скорее всего, они и не заметили, как вкусны были рагу из мяса оленя, колбaсы из мяса каплуна, жареные бараньи ножки с шафраном, мясо кабана со сливами и изюмом, тушеные крольчата и зайчата, мясо гусей и диких уток. Все это вынималось из блюд большими кусками, разрывалось и тут же проглатывалось. Изящные ножи для порезки мяса, что с такой любовью и мастерством были изготовлены цехом оружейников, по большей части так и остались нетронутыми. Зато местное пиво гостям пришлось по душе. Не стоит упоминать о том, что и вино не задерживалось в кувшинах и слуги едва успевали наполнять их, чтобы затем разлить чудесный напиток по чашам.
Венцель Марцел стоял справа от стола императора. С его лица не сходила радостная улыбка, но душа обливалась слезами. Ему не терпелось произнести приятную для слуха императора и гостей большую речь и поднять чашу в честь коронования Карла и за его долгое императорство. Но ему не досталась чаша, а общий крик и смех не давали вставить хотя бы слово.
Больше всех смеялся сам император. В этом ему усердно помогал Вольсдемар. Он непрерывно шутил и рассказывал забавные истории. Наконец он что-то напомнил Карлу, и тот, посмотрев на бюргермейстера, спросил:
— А скажи-ка мне, любезный, нет ли под полом этого зала выгребной ямы?
Венцель Марцел, сконфуженный столь непонятным вопросом, едва смог выдавить «нет».
— Значит, мы могли бы еще и потанцевать, — улыбнулся император. — Но, но… Так где мои подарки?
— Лучшие люди города и старейшины цехов ждут вашего повеления, — поклонившись, ответил бюргермейстер.
— Велю. Только покороче. Я спешу. И, Вольсдемар, мой преданный друг, возьми под ручки бюргермейстера и посмотри, что там у него с налогами.
С этими словами император подозвал пажа и вытер испачканные жиром руки о его длинные кудрявые волосы.
— Давайте этих бюргеров! — крикнул он страже и сделал большой глоток вина.
— Мне бы тоже следовало присутствовать на приветствии моих людей, — слабо запротестовал Венцель Марцел.
Вольсдемар плюнул на свои руки, затем вытер их об шерсть возившейся у его ног огромной собаки и встал. Он сладко потянулся и подошел к Венцелю Марцелу.
— Все твои люди — это люди самого императора. Его дети. А он знает и без подсказчиков, как разговаривать с детьми. Пойдем в сокровищницу, посмотрим, что ты для императора припас.
Вольсдемар махнул рукой, и возле бюргермейстера выросли четыре лучника.
— Я должен послать за городским казначеем, — печально произнес Венцель Марцел. — Я уже приготовил ночлег для императора и его свиты. А утром думал все пересчитать и написать бумаги об уплате налога.
— Тебе же сказано, мы очень спешим.
Преданный друг Карла IV слегка подтолкнул бюргермейстера, и тот, опустив голову, повел людей императора в подземелье Ратуши. Весь недолгий путь Венцель Марцел просил разрешения послать за городским казначеем или советниками, но на все эти просьбы Вольсдемар отвечал шутками и громким смехом.
Перед входом в городскую казну находилась массивная решетка с маленькой дверцей. За ней, коротая время, сидели на полу два стражника и играли в кости. Заслышав голоса и увидев зажженные факелы, они нехотя оставили игру и поднялись.
— Кто там? — спросил старший из них.
— Бюргермейстер, — грустно ответил Венцель Марцел и с еще большей грустью добавил:
— Открывайте.
Старший стражник, громыхнув увесистыми ключами, открыл дверцу решетки, а затем дубовую дверь, что вела в помещение казны.
Вольсдемар зашел первым и сразу же уселся за стол, стоящий посередине подземелья.
— Ну, что тут у нас…
Венцель Марцел снял с полки большой ящик и открыл его. Недолго повозившись, он вытащил несколько листов бумаги и положил их перед другом императора. Вольсдемар поморщился и отодвинул их на край стола.
— Золото, серебро…
И он призывно стал загибать и разгибать пальцы.
Бюргермейстер тяжело вздохнул и отправился в темный угол комнаты. Очень скоро он вернулся с кованым сундуком. Сопя и переминаясь с ноги на ногу, Венцель Марцел снял тяжеленный замок и отбросил крышку.
Вольсдемар привстал и опустил руки в сундук. Он долго мыл руки в груде благородного золота, затем захлопнул крышку и устало опустился на лавку.
— Ты — славный бюргермейстер. Об этом я сказал императору сразу же, как только увидел, что улицы и площади чисты, а в воздухе не витает вечный городской смрад. Я слышал о твоей удачной городской торговле и лесопильне. Ты — истинный хозяин города. Будешь им до самой смерти. Особенно после того, как порадовал полной суммой налога. В других городах мы не набрали и четверти…
Венцель Марцел закусил губу. Его душа обливалась слезами, а сам он готов был по-собачьи заскулить.
Вольсдемар продолжал:
— Оно и понятно. Ремесло и торговля в других городах слабеют день ото дня. Проклятое время. Вот каков первый год императорства Карла. Что поделаешь, когда Господь решил наказать нас за грехи наши безмерные. Но ты держись. Ты — достойный бюргермейстер. К сожалению, я вынужден забрать все золото. В другое время я был бы рад снизить тебе налог для расширения торговли и ремесла. И это было бы правильно. Но сейчас… Живем одним днем. Ложась ночью, не знаем, проснемся ли утром. Однако Бог милостив к своим верным слугам. Может, он вас и простит. И все у вас будет хорошо. Вот уже и музыка слышна…
Венцель Марцел напряг слух и едва из-за толщи камня смог услышать перебранку лютни и свирели.
— Теперь я знаю, что под залом нет выгребной ямы, — весело рассмеялся Вольсдемар.
— А почему ей здесь быть? — недоуменно спросил Венцель Марцел.
— Да, нет… Ничего такого. Это наша с императором шутка. Ему недавно прочли отрывок из печальной хроники. Под императором Фридрихом и его рыцарями провалился пол большого зала в Эрфуртском замке. Так что все пролетели шагов двадцать и окунулись в находящуюся под залом выгребную яму. Смешной случай произошел давно. Только смеха мало. С десяток рыцарей так и утопли в дерьме. Император часто рассказывает эту историю, и каждый раз с новым нравоучением. А по-моему, он просто боится оказаться в дерьме. А дерьмо что… Оно всегда вокруг нас. Я и сам готов каждый день в него нырять, лишь бы
