— Целковые крутит, — понял я. — И где крутит? Чаще всего?
— Не знаю. Он сам на меня выходит. Или… там такие… как этот, кивнул на Арсенчика.
Десантник насупился, то ли снова тащить врага на рельсы, то ли подождать. Я удержал его — что-то в этой истории не сходилось.
Зачем сия морока с этой мыльной оперой? Перепугать службу безопасности, пустив её по ложному лабиринту — пусть там бродит до скончания века? И пока мы впотьмах будем блуждать, можно без проблем организовать акцию. По устранению конкурента в лице господина Свечкина? Не люблю я заниматься подобными ребусами, головная боль — и более ничего.
Ничего нет хуже, чем прибахнутый ханыга. Такой любит покуражиться над жертвой, выпуская из неё кишки не сразу. Любитель позы непредсказуем, как смерч в степи, то ли вот-вот обрушится на дачно- дощатые домики, то ли обойдет их стороной.
Я сел в джип и переговорил с взломщиком Фадеечевым, а вдруг в компьютерных сетях заплутал смерч под кликухой Целкович?.. Затем связался с нашей усадьбой. В надежде, что где-то там уже рвануло тротиловыми шашечками и можно будет принимать адекватные меры. Шучу-шучу, нервничаю и поэтому так шучу. Дежурный Куралев бодро доложил, что чрезвычайных происшествий не наблюдается. Кроме одного.
— Что такое? — застыл я.
— Извините, вам тут хотят. Так сказать… сказать.
Я услышал сопение, матерок и раздрызганный голосок Резо-Хулио:
— Алекс, где вы там, вах! Ты ж ничего не знаешь, трень-брень!
— А что я должен знать?
— Ну тут такое, трень-брень!
— Говори, тебя в трень, убью!
Ну и так далее. И что же? От новости я чуть не вывалился из авто. Вот это бомба, так бомба! С ума сойти можно от смеха. Оказывается, пока мы тут развлекались, господин Свечкин пригласил прекрасную Фору в ресторан. Они там отужинали при свечах, а теперь… играют Баха.
— Ты что-то имеешь против Баха, кацо?
— Я имею против траха, Алекс, несанкционированного.
— Хулио, кот облезлый, заглоти люминал и спи спокойно, без сновидений, где много-много кустодиевской говядины. А всем остальным бдить и ещё раз бдить.
— Алекс, я ж её, трень, люблю в брень!
— Ты себя любишь, родной, себя. И хватит мне голову морочить. Вернусь и брень вставлю в трень! Ха-ха!
И пока я развлекался таким образом по телефончику, между Арсенчиком и Сильвой возникли какие-то разногласия. По-видимому, политические. Кто-то из них был убежденным демократом, а кто-то коммунистом, что одно и тоже. В нашей стране — главном экспериментальном «рубительном» цехе мирового сообщества.
Хотя скорее всего господин Селивестров подслушал мое толковище и решил, что пришел его смертный трень и нужно использовать фарт-брень, пока все отвлеклись от его персоны. И дал деру. В западном направлении. Пока десантник считал пассажиров в последней электричке.
Зря это сделал. Это я про нашего нового друга. Странные люди, им желаешь только добра, они не верят. Ведь предупреждал об опасности. И что? Кол на голове чеши, а все по-своему. Неприятно. Неприятно, когда тебя не слушают. Я же хотел как лучше, а получилось как всегда.
И вот результат такой беспечности. Ослепительно-искрящаяся дуга, как молния, пробила тело ночи и строптивца. Что там говорить, человеческий скелет хороший проводник электричества.
Когда неожиданный праздничный фейерверк закончился и снова наступили будни, я сделал замечание Арсенчику. За халатное отношение. А если бы Сильва убежал? Жди неприятностей.
И потом, почему он кинулся в бега? Значит, у него было ещё что-то за душой, упакованной в клубный пиджачок?
Жаль, что трупы, пробитые вольфрамовой молнией, так неразговорчивы. И жаль, что мечта господина Селивестрова не исполнится уж никогда — он так надеялся закончить свой жизненный путь в батистовой постели в окружении ангелоподобных внуков. Что там говорить, не всегда наши мечты исполняются. А все почему? Потому, что какой-нибудь монтер Иваныч, раздолбай по природе своей, оголил провода в профилактических целях и позабыл отключить рубильник по причине прихода подельников, протянувших «левый» кабель в садово-огородное товарищество «Оружейник».
Какая тут может быть к такой-то матери работа, когда из бутылок рвется душевный праздник и хорошее настроение не покинет больше нас! То есть кому-то пир горой, а кому-то вечный упокой. Диалектика нашей, трень-брень, жизни!
… Джип, подобно космическому челноку производства СССР, пожирал ночное невнятное пространство. Странно, страны нет, а искусственное тельце, рожденное в её недрах, продолжает свой намеченный партией путь. Вперед-вперед! Куда и на хрена?
Не находимся ли мы в подобном положении. Кто-то там, наверху, то ли за облаками, то ли чуть ниже, у кремлевских рубиновых звезд, предопределил наш маршрут, и все наши попытки жить ничто иное, как иллюзия независимости.
Убаюканный движением, я задремал, пытаясь даже в таком состоянии вскрыть головоломку текущего дня. Кто-то прессует нас, повторюсь. Без сомнений, задеты интересы оружейно-банковской группировки. Наш новый Комитет, буду банален, кость в горле у домостроевский лапотной нашей коза ностры. Не она ли давит бухгалтеров, как щенят? Кстати, один из них выжил, Смирнов, малость повредившись мозгами. Не навестить ли его, деревянного по пояс, то бишь слабоумного. Сейчас, в третий час ночи. Снова шучу, зачем излишне нервировать пациентов казенного дома; а вот полковника милиции Яблокова необходимо потрясти, как яблоню. Может, хоть какой-нибудь червивый плод смажет меня по темечку для усиления мыслительного процесса.
Думай, Алекс, думай, полезно для твоего же здоровья. И я заснул с мыслью о том, что все будет хорошо. И даже более того.
Какое счастье проснуться в день субботний. Под птичий хай. Потянуться сладко, как детстве. Наткнуться на восставшую плоть, как в юности. Поразмышлять о делах суетных, как в старости.
Хитрый клубочек на сей раз попался нам в руки. Нет ведущей ниточки. Всесильный хакер Фадеечев оказался бессильным — «писюк» выдал сообщение, что никакой информацией по гражданину с кликухой Целкач не обладает, мол, пламенный привет вам, друзья, от органов внутренних дел.
Компьютер ящик умный, да имеет существенные недостатки: не пьет, не хумарит, к дамским достоинствам равнодушен, как импотент, и, главное, аппарат не понимает, что некоторые приказы лучше не выполнять, а посылать желающих на три буквы. Или даже на пять. Или на все восемнадцать, если с фак`ю.
Ну, нет так нет. Пойдет проверенным, испытанным практикой путем. Запишемся на личный прием. Несмотря на субботний денек. Надеюсь, полковник Яблоков порадует нас откровениями касательно специфики своей службы.
Здесь мною была допущена ошибка. Я не торопился — это было выше моих сил. Когда ещё выпадет такое безмятежное утро. Сага в дворянском гнезде, а не наша скверная действительность. Каждый живет, как ему позволяет жить душа. Мы — не оловянные солдатики, прикупленные по случаю в сельпо, мы живые. Прошу прощения за столь дерзкое откровение. Мы — живые. Такие, как все. Из крови и плоти. И действуем не в придуманном, виртуальном мире, где нажатием клавиши можно вновь возродить и возродиться к жизни.
Так что не будем торопить события. Мы такие, какие есть. И никто не посмеет нас упрекать в том, что мало нажимаем на гашетку. Зачем брать лишний грех на душу? Мы — не лейгеры,[9] мы — бойцы. И этим сказано все.
Увы-увы, дела таки ждали меня, как астронавты старта в созвездие Гончих Псов. Я предупредил группу: враг не дремлет и бродит по местным оврагам. Даже по выходным. За старшего — Куралев. Всех впускать и никого не выпускать. Даже господина Свечкина. А лучше провести строевые занятия. Часа два. Шутил с намеком, которого никто не заметил — сделали вид, что не заметили.
