Я пожал плечами — никто не знает, что ждать от капризной судьбы, то ли ласкового чмока в попку, то ли удара в пах.
Аня посмеялась — мир меняется, а Санёк Селихов как бузил, так и бузит. Профессия такая, вздохнул я, чтобы многим, показал глазами на первые ряды, жизнь медом не казалась. Пусть повышают интеллектуальный уровень своих бандитских рож, похожих на зады гиббонов. Разве таким должен быть современный коммерсант? Ясно, засмеялась сестра, бац-бац в челюсть и Спиноза. Я хотел развить мысль о диалектической борьбе двух противоположностей (головы и жопы), да не успел: приглушили свет, из динамиков вымахнули музыкальные бабочки и все взгляды обратились на подиум.
В моде я понимаю меньше, чем козел в азбуке, и поэтому буду чрезвычайно субъективен. В своем пересказе того, что имел честь видеть.
Первое впечатление было таким, будто все мы находимся в бане, где водопроводчик Иваныч упился от душевной тоски, отключив подачу воды. Было жарко, потно и нервно. Зритель волновался по причине демонстрации летних коллекций, которые показывали топ-модели. В их числе была Ника и её лысая подружка Исидора. На последнюю я указал младшенькой и попросил воздействовать на голое её мировоззрение. Хочешь, чтобы я натянула парик, удивилась сестра. Я хочу, чтобы Ника забыла эту плешь, как дурной сон. Я могу подумать, спросила, озадаченная очередной моей вычурой.
Меж тем топ-модели фланировали по настилу, как марионетки. Туда-сюда. И обратно. Маршировали, как решительные солдаты моды. Надо заметить, марш этот был своеобразным. Как я понял, основная фишка для топ-модели походка. И чем больше амплитуда качания бедрами, тем лучше. То есть при движении голова, стан и ноги должны находиться как бы на одной линии, а все остальное обязанно уходить на полметра влево и настолько же вправо. Понятно о чем я говорю?
Туда-сюда, влево-вправо и обратно с вызывающим разворотом, да ко всему — летние костюмчики, шортики, купальники, где материал, как таковой, лишь угадывался; было от чего потерять последний ум.
Что там говорить, многовато случилось обнаженного, костлявого, женского тела. Понятно почему публика нервничала, хотя и пыталась скрыть свои низкие чувства, восхищаясь как бы работами короля инпошива Юдашмана, который в окружении голубых подмастерьев своих прел на престоле, как мокрый уголь в печи.
Наконец устроители шоу почувствовали, что светская компания обезвоживается, точно янки, блуждающие по пустыне Сахара в поисках города Солнца товарища Кампанеллы, и был объявлен перерыв.
В барах началась беспорядочная пальба — салют из бутылок шампанского. Все, за редким исключением — это я о себе, припали к живительным источникам. Моя сестра с королем инпошива удалилась за кулисы в качестве представителя фирмы, выпускающей мужское неглиже.
Какое счастье, что мои друзья воздержались от просмотра высокой моды. Не поняли бы общей авторской концепции и повели себя черт знает как. Вплоть до вульгарного мордобоя. Хотя скучали они рядом — в джипе. На чрезвычайный случай.
Дальнейшие события развивались странно. Даже для меня, интригана. Явившись из-за кулис, Анна улыбнулась стервозной улыбкой Seron Stoyn и шепнула мне на ушко, что требуется кошечка.
— Кто? — изумился я. — Кошечка?
— Тсс, — зашипела. — Можно и кота.
— А зачем?
— Саша, — с упреком покачала головой. — Делай, что говорят.
Я понял — лучше не задавать лишних вопросов. И передал по телефону просьбу мадам Курье — передал друзьям. Те в свою очередь тоже пришли в крайнее удивление и хотели узнать то, что не знал никто.
— Делайте, что говорят, — рявкнул я. — Кошечку или кота!
— Что, молодой человек? Вы мне? — кокетливо оскалилась глухая графиня из 1861 года, когда отменили крепостное право. Но с алмазами во лбу.
Я послал старую каргу на графские развалины, и только после обговорил с товарищами совместные действия по плану «Мурка».
Затем воротился в зал. От паров шампанского и уксусно-сексуа-льных запахов топ-моделей публика окончательно возбудилась и походила на штормовую волну, кипящую у волнореза-подиума.
Были подтянуты дополнительные силы секьюрити. Скоро пришило сообщение: кошечка и кот пойманы. О чем я сообщил Анне. А та — закулисному огольцу с порочным личиком ангела. Убей Бог, сестренку не понимал, хотя догадывался готовится пакость.
Между тем начался заключительный аккорд. На подиуме появилась Ника. В глухом бархатном платье, черном, как ночь. Я с облегчением вздохнул и уж хотел позвать Никитина, чтобы тот полюбовался на строгую красоту.
Но чу! С каждым движением модели по залу пробивался электризованный разрядом восхищения. Что такое, насторожился я.
И вот когда манекенщица развернулась, я перекрестился. Мысленно. И поблагодарил Господа, что выдержал паузу и не вызвал на это бесстыдство Никитушку.
Дело в том, что платье для вечера было декольтированно ниже спины. Кто в современной моде невежа, тем объясняю: на этом месте был округлый вырез, через который проглядывала попка. Вся. Двумя нагими полумесяцами. Впрочем, вполне симпатично-грушевидная попа. Вот не знать только кому она принадлежит.
Нет, королю инпошива определенно повезло. Никитин его изысков не понял. Бы. И пристрелил, как неоправдавшего доверие. Публика наоборот наслаждалась эстетическим мягким местечком, пуская липкие слюнки.
Что-то я не понимаю. Не только в моде, но и в жизни. Во все времена показ голой жопы считался оскорблением чести и достоинства. Неужели наступили новые времена, а мы с Никитиным этого не заметили и задержались в старых?
Что же дальше? На подиум припожаловала новая топ-модель. Снова в черном платье, верх коего был из настолько прозрачной органзы, что её наличие было чисто символичным для бюста. Для тех, кто опять не понял: остроконечные груди манекенщицы прыгали, как две сойки в силках.
Та-а-ак, сказал я себе, заднюю часть тела нам показали, верхнюю тоже, что еще? Кажется, легко догадаться.
И точно: была выпущена модель, смастеренная из настолько прозрачного черного шифона, что… Нет, сверху была наброшена ажурная туника, да она распахивалась при движениях… влево-вправо… и тогда весь зал с восхищением любовался тем, что находилось у манекенщицы между её же искривленных ног.
Для тех, кто опять не взял в толк, объясняю — топ-модель забыла насадить трусы на себя и теперь демонстрировала миру свою стриженную под пятиконечную звезду лохматушку.
Признаюсь, я не понимал новых русских. Каждый из них мог, прикупив все топ-модели вместе с их сексуально-озабоченным порфироносцем иглы, пустить их хороводом вокруг себя. В чем мама родила. Какие проблемы? Странно? Трудно понять нынешних нуворишей, как постоянных пациентов психлечебницы № 1.
От показа укромно-срамных местечек зритель расшалился, как дети в общественной хлорированной уборной, подглядывающие в дырочки за тетками из городского рынка.
Модельер сиял, точно медный грош в базарный день. Заговорщически улыбался: ждите-ждите сюрпризиков.
Какие ещё могут быть неожиданности? Мама родная! Неужто мужиков запустят на орбиту высокой моды? С их антеннами.
Я ошибся. Из-за кулис донеслось повизгивание и тявкание. К общему изумлению на подиум вырвался собачий выводок — огромный агатовый дог и четыре белые, как снега, болонки. Сдерживала их на поводке… Исидора, которая была в кожаных ботфортах и шортиках. И все. Если не считать кнута, коим она кокетливо прикрывала свою обнаженную чахлую грудную клетку. Публика взвыла от восторга: какой дизайн!..
