Шаги действительно сварганили на славу. Высокий, только что обтесанный столб еще слезился прозрачными капельками, а ремни, которыми заканчивались четыре корабельных каната, топорщились несмятой желтизной, без пятен и царапин.
Котельников, никогда не видевший гигантских шагов, сначала возбуждал смех товарищей. Он неуклюже подпрыгивал, не вовремя забегал, подметал штанами площадку, не умел «залетать птицей», как это делали Андрей и Ливанов. Но уже через какие-нибудь четверть часа он одолел несложное искусство и теперь взлетал выше других.
— Обжулим, — шепнул на лету Володька и хитро подмигнул товарищам.
— А не жалко? — сказал вслух, уносясь в высоту, Ливанов.
— Ерунда. Смерти от этого не бывает, — продекламировал Андрей, делая на лету сложный поворот.
— По команде! — крикнул Володька. — Раз, два, три!
Все трое встали на ноги и бросили ремни.
Предательский поступок товарищей остановил круг, бегущий по верхнему срезу столба, и Василий летит теперь не по своей воле. Он — как привесок на конце длинного бича. Удивленный, растерянный, он крепко хрястнулся спиною о смолистый столб и, выпучив глаза, медленно пополз книзу.
Андрей, Володька и Ливанов со смехом разбежались во все стороны.
Василий снял через голову ремень, потрогал тыловой стороной руки ушибленное место, покачался на широко расставленных ногах и ринулся в погоню за предателями.
Андрей перемахнул через низкий забор в сад, Володька скрылся под защитой злого цепного пса Волка. Пес ощерил зубы и поднял шерсть.
Василий обозлился не на шутку и готов был пустить в ход все приемы деревенского бокса с любым из противников. Он махнул прямо через зеленую лужайку, через кусты малины наперерез Ливанову. Он забыл, что рискует новыми брюками. Он чувствовал, что уже нагоняет врага, как вдруг резкий удар в грудь заставил его остановиться…
В тот же момент остановился и Ливанов.
Гнилое яблоко густыми липкими брызгами обдало ему глаза, рот и, что самое главное, верхнюю часть чистенького мундирчика.
«Влетит от отца!» — первым делом подумал Ливанов.
Боевой клич салтановской армии обнаружил врагов.
Старший Салтан, Савичев и один из братьев Карельских открыли ураганный огонь. Казацкий сидел верхом на гребне коровника и делал шум. Молодые Салтаны, пренебрегая опасностью, грозившей не столько им, сколько их одежде, скатились по крыше и прыгнули в траву вражеского сада. Старший Карельский засел на полпути на скате крыши и оттуда пускал, не целясь, одну за другой длинные стрелы из тугого лука-арбалета.
Первый успех окрылил салтановцев. Они видели, как Ливанов утирал платком лицо и мундир и как растерянно оглядывался кругом, держась за ушибленную грудь, Котельников. С криком «ура» выкатились в сад старший Салтан, Антон и Карельский. На ходу они с гиком бросались крепкими зелеными яблоками, которые били, как камни.
Володька Черный и Андрей спешили уже на помощь товарищам. Один Ашанин остался во дворе у гигантских шагов. Он никогда не чувствовал боевого азарта, никогда не рвался к гимназическим сражениям, и слава, осенявшая каждую приобретенную в бою шишку или кровоподтек, была совершенно недоступна его пониманию.
Андрей первый сцепился с налетевшим на него Антоном. Он с трудом удержался на ногах, и теперь оба противника давили друг друга, делая множество бесцельных усилий. А тут еще один из младших Салтанов прыгнул и повис на спине у Андрея.
Андрей задыхался.
На Володьку навалились двое: старший Салтан и младший Карельский, оставивший на. крыше арбалет и скользнувший вслед за Салтаном.
Младший Салтан и старший Карельский оказались противниками Василия. Салтан прыгнул с разбегу на Котельникова и повис на его ноге. Карельский схватился с Василием за руки.
Упершись крепкими ногами в землю. Василий резко рванул противника, и Карельский покатился кубарем по траве, а Котельников, так и не освободившись от цепкого Салтана, с ним вместе мчался на помощь товарищам.
Его действия были жестоки и исполнены уверенной силы. Первым пал под его ударом старший Салтан. Падая, он ударился головой о ствол дерева и, лежа в траве, решил сделать вид, что ему дурно.
Ливанов освободил Андрея от одного из противников, а еще через секунду Василий схватил поперек туловища длинного Антона, и тот полетел в траву, пачкая зеленью серые брюки и локти щегольской куртки.
Тогда началось великое бегство салтановской армии. Разбитые налетчики метались по саду, не зная, как избежать дальнейшего сражения.
Но Василий уже мчался к Фермопилам салтановской усадьбы, к доске в заборе, которая свободно вращалась на верхнем гвозде.
У щели выстроились остатки разбитой армии.
— Пусти! — слезливо запищали Борис и Глеб, не рискуя подступить к Василию.
— Выдать оружие, все как есть! — скомандовал Володька, — тогда отпустим.
Салтановцы молчали. Это был бы неизгладимый позор навсегда.
Не сговариваясь, они ринулись в новый бой. Казацкий с коровника бомбардировал без разбора своих и врагов.
На этот раз бой был еще короче. Василий сдавил старшего Салтана так, что тот заплакал.
Затем взмолил о пощаде Карельский.
Антон носился по саду, ища какого-нибудь другого выхода.
Возбужденный видом битвы, Волк метался у своей будки и лаял редко, хрипло и злобно.
Володька вдруг помчался к зеленому резному забору, на который прыгал привязанный огромный пес.
— Не надо! — резко крикнул Андрей.
— Не надо! Это безобразие, — кричал в исступлении Ашанин.
Но Володька Черный уже перебирался через забор. Пес присел, вздрагивая и натянув ржавую цепь.
Василий поймал Володьку за фалды мундирчика в тот момент, когда он уже занес ногу на другую сторону ограды.
— Не мешай! — злобно крикнул Черный. — У себя что хочу, то и делаю.
— Не будешь, — с упорством заявил Василий. — Слезай!
Володька слез, оправил на себе мундирчик и злыми глазами посмотрел на Василия.
— Ты уж очень задаешься, Васька! Я здесь хозяин, хочу — и на тебя выпущу Волка.
— Не выпустишь, потому что больше я к тебе не приду никогда…
В это время боевой клич армии Салтана раздался уже по ту сторону забора.
— Приедет Козявка, — кричал старший Салтан с коровника, — мы вам покажем! А Ваське Котельникову лучше не появляться на наших улицах.
Володька взбежал на крыльцо и крепко стукнул за собою тяжелой дубовой дверью с блестящим на солнце зеркальным стеклом.
Глава восьмая
Днепр становился магнитом для гимназистов уже начиная со второго или третьего класса. Не только «завзятые украинцы» во главе с Тымишом, у которого были настоящая бандура и полный Кобзарь, но и местные москали готовы были глаза выцарапать всякому, кто скажет, что в отрывке Гоголя «Чуден Днепр…»
