— Мы обшарили весь корабль, но поломки не обнаружили!
— Подготовьте спасательные шлюпки, Кэрлинг. Прикажите людям покинуть корабль. И сообщите на Алеутскую военную базу, что у нас на борту два эзвала. Они-то смогут уцелеть при крушении. Тем более вспомогательные двигатели еще работают. Как только на базе определят место падения, пусть немедленно прибудут туда. Кто знает, сколько людей прикончат звери, если уцелеют. Вам понятно?
— Так точно, сэр! — Кэрлинг выбежал из каюты.
— А вы, — Маклайнен повернулся ко второму офицеру, — примите срочные меры, чтобы эзвалы не вырвались из клеток, если уцелеют. И чтобы они пострадали как можно меньше. Правительство испытывает к ним большой интерес. Попробуем довезти их живыми. Ступайте!
— Да, сэр!
— И возьмите пару человек. Задрайте люки главного трапа. Тогда им не выбраться. На все про все — пять минут.
— Есть, сэр! — отчеканил офицер и исчез.
Маклайнен запихнул в спецкейс важные, на его взгляд, документы и пошел в отсек, где находились спасательные шлюпки. Увидев его, Кэрлинг отдал честь. Он явно нервничал.
— Все люди в безопасности, сэр… Кроме Бринсона.
Бринсон был тем офицером, которого Маклайнен послал к эзвалам.
— Где же он болтается, черт побери?! Кто еще с ним?
— Никого, сэр. Все остальные здесь.
— Что за дьявольщина! Пошлите кого-нибудь! Впрочем, я сам…
— Простите, сэр. — Лицо Кэрлинга приняло страдальческое выражение. — Старт через две минуты. Иначе встречный поток нас сметет. А относительно Бринсона… Не стоило посылать его туда, сэр.
— Почему? — Не терпящий возражений Маклайнен впился в него взглядом.
— Я не верю в приметы, сэр, но его старшего брата эзвал разорвал в клочья.
Малыш — если можно назвать малышом тушу размером с холм — сначала услышал угрожающее рычание матери, а потом уловил четкую и ясную мысль.
— Скорее прячься под меня. Двуногий пришел убивать!
Он молниеносно выскочил из своего угла клетки, в которую был превращен грузовой отсек корабля, и, рассыпая искры, вызванные трением когтей о металлический пол, метнулся к матери и замер в темной теплоте ее тела. Здесь, в ложбине между ее мускулами, он был в безопасности. Теперь он уловил новую мысль.
— Помни, что я тебе говорила. Люди должны считать нас животными. В этом наше спасение. И при всей твоей любви к жизни ты должен умереть, но выполнить свой долг.
Ее глазами он увидел четырехдюймовые прутья решетки и человека за ними.
— Вы больше никого не сможете убить! Будьте вы прокляты! — закричал человек.
Он выхватил металлический предмет и просунул его между прутьями. Блеснуло пламя и… Контакт с матерью оборвался. Эзвал уже ничего не видел. Он только слышал рев и ощущал запах горелого мяса. Мать бросилась прямо в беспощадное пламя. Человек отскочил от решетки. Тьма, застилающая мозг матери, исчезла.
— Ну, держитесь!
Малыш не чувствовал мучительной боли матери, которая отключила контакт. Используя всю площадь клетки, она уворачивалась от огня. Ее мозг работал с полным напряжением — нужно было отыскать путь спасения для ее ребенка. И она нашла этот путь.
К шипению огнемета прибавился еще один звук. Он был похож на протяжный вздох, который звучал все выше и выше.
— Вот дьявол! — выругался человек. — Какие они живучие! Пора убираться, иначе будет поздно. Только где этот чертов детеныш? Не провалился же он!
Он не успел найти ответ на свой вопрос. Шесть с половиной тысяч фунтов голубого тела сами обрушились на него, сломав на своем пути расплавленные огнеметом прутья решетки. Малыш напряг все мускулы, чтобы не быть расплющенным, и услышал протяжный вопль застывшего от ужаса человека. Огнемет выпал из его рук, и враг сделал попытку рвануться к выходу. Непослушные пальцы уже касались поручней трапа, ведущего наверх…
В два прыжка самка настигла его. Малыш вновь увидел крошечного человечка, вновь услышал вопль, прерванный ударом могучей лапы. И тут мир для него погас.
Тьма обволакивала мозг.
Чувство потери было невыносимо.
Только теперь он понял, что стал одинок. Только теперь почувствовал, как сильно он зависел от той, что лежала теперь без движения. И одиночество было невыносимым. Исчезла не только физическая, но и моральная поддержка. Он уже ничего не хотел. Он хотел смерти…
Когда он выбрался из-под останков матери, то понял две веши: он с каждой минутой становился легче, а высокий звук превратился в леденящий душу свист. От свиста у него заболели уши. Пол вырывался у него из-под ног. И он должен был благодарить древний инстинкт, заставивший его освободиться от груза, который давил на него еще недавно.
Корабль с каждой секундой падал быстрее и быстрее.
Малыш подполз к телу матери. Он подпрыгнул, стараясь попасть ей на спину, но промахнулся и угодил на пол с другой стороны. Невесомость сыграла с ним одну из своих шуток. Вторая попытка прошла успешно.
И в этот момент все — звуки, потеря веса, — все исчезло от сокрушающего удара.
Глава 9
Сначала он почувствовал боль. Болела каждая косточка, каждый мускул, раскалывалась голова. Он снова захотел нырнуть в беспамятство, но что-то ему мешало. Какое-то ощущение… Какое-то чувство… Какие-то мысли… Мысли. Чужие мысли.
Опасность.
Он лежал на металлическом полу трюма. Его отбросил туда удар. Скинул с тела матери, в последний раз спасшей его. Корабль раскололся пополам, и сквозь пролом было видно чужое сумеречное небо. Земля снаружи почему-то была белой, в отсеки проникал леденящий ветер. По белой земле к кораблю двигались черные фигуры людей.
В трюм проник яркий луч света, поплясал по стенкам и полу, застыл на теле самки. Малыш успел увернуться от луча, спрятался под неподвижным телом и замер там.
Голоса людей, искаженные перекореженными стенками трюма, невозможно было разобрать. Да ему это и не требовалось. Он хорошо воспринимал мысли.
— Порядок, командир! Они мертвы!
Послышался лязгающий топот.
— Как мертвы? — В мысли чувствовалось раздражение, — Эй, кто-нибудь, дайте свет! Это самка? А где детеныш?
— Думаете, что детеныш…
— А сами не понимаете? В нем фунтов пятьсот. Можете считать это игрушкой, но я предпочитаю встретиться с матерым тигром.
Луч света вновь загулял по трюму.
— Не приведи бог, если он отсюда выбрался. Здесь не меньше дюжины ходов… Кэрлинг! Прикажите установить прожектор в проломе. И взгляните, нет ли следов вокруг.
Тишина.
— В чем дело, Дэниел?
На Малыша накатила волна отвращения и ужаса.
— Здесь Бринсон, сэр. Вернее, то, что от него осталось. Вот тут, возле трапа.
