Ирилу активно не понравилось это «мы», но конкретизировать он не успел. Дверь открылась, и в комнату ввалилась небольшая толпа, предводительствуемая старым знакомым – черепом. Следующие минут пятнадцать Ирил помнил плохо. Его начали осматривать, поздравлять, представлять ему пришедших и все в таком роде. От такого напряжения он опять чуть сознание не потерял, но на этот раз череп его спас.
– А ну заткнулись все, – неожиданно громко гаркнул он. – Я сюда всех зачем звал? Контрольный осмотр – и всё. Нечего человека грузить. Он только очнулся. Все всё по своей теме увидели? Ну так до свидания. Надо будет, еще позову. Марш отсюда.
За это выступление Ирил немедленно простил ему половину всех прегрешений. Но когда в комнате опять стало тихо и Ланья вознамерился было опять полюбоваться на Сову, над ним опять навис череп. На сей раз серые, глубоко запавшие глаза в воспаленных глазницах смотрели серьезно и сосредоточенно. Затевалось что-то явно нерадостное, и Ланья опять вернул к максимуму список нехорошестей, за которые череп полагалось немедленно убить. Но не вышло.
– Ты устал, тебе надо отдохнуть, ты сейчас ляжешь и поспишь, – монотонный говорок ввинчивался в голову, вытесняя оттуда все остальные мысли.
Ирил понял: мужик чего-то колдует, но сопротивляться уже не получалось. Оставалось только смотреть в эти серьезные глаза, которые постепенно заполняли собой весь мир.
– Ты устал, ты ложишься и засыпаешь, тебе во сне станет легче… – голос убаюкивал, уносил с собой. Комната плыла. Сова, появившаяся в поле зрения, плыла вместе с ней. Прошла секунда, другая. Ирил держал веки слипающихся глаз, сколько мог, но всему приходит конец. Силам тоже.
– Крепкий парнишка, доложу я тебе, – Кащей разогнулся от кровати, на которой, счастливо улыбаясь, спал Ирил.
– Он просто испугался, я его знаю. – Сова погладила по голове спящего Ланью. – И сразу принялся всё решать силой.
– Когда проснется, – Кащей открыл дверь комнаты, приглашая девушку выйти, – ты одна к нему иди, введи его в курс дела. А кто сунется – гони в шею. Скажи, я приказал.
– Хорошо, – кивнула Сова.
Дверь за ними закрылась, но Ланью это не волновало ни в малейшей степени. Он спал. И во сне к нему пришел мох, рассказывающий, что теперь, когда он в Улитарте, ему совершенно не о чем волноваться, но если он все же захочет, то мох в его распоряжении… только пусть он не думает, что если он…
Ирил слушал привычное уже брюзжание и знакомые поучения – и довольно улыбался. Сон начинался неплохо.
Второе пришествие в мир живых Ирилу удалось значительно лучше. Во-первых, там была только Сова, что само по себе радовало неимоверно, а во-вторых, он смог встать на ноги, невзирая на все протесты взволнованной подруги. Лежать он не мог категорически, поэтому всю предысторию Сова ему рассказывала ходя за ним следом, поддерживая, когда он нацеливался завалиться, и неустанно умоляя вернуться обратно в кровать. Связно рассказывать в таком состоянии у девушки получалось плохо, но Ирил упорствовал. Таким, бродящим по комнате на дрожащих ногах, его и застал вошедший Кащей.
– Оклемался? – жизнерадостно приветствовал он Ланью. – Ну, здравствуй, пропажа. Задал ты нам задачку, доложу я тебе. Позволь представиться, Кощун Ягович Бессмертных.
Он выжидательно уставился на Ирила. Ланья моргнул пару раз, но говорить было нечего, и он представился в ответ:
– Ирил Ланья. Очень приятно, – а чего это Кощун этот так смотрит на него? Ирил напрягся и поинтересовался: – Что-то не так?
– Да нет, – ухмыльнулся тот. – Всё в порядке. Ты как себя чувствуешь?
Он обошел вокруг Ирила, высматривая что-то видимое ему одному.
– Не очень хорошо, – врать не было никакого смысла.
– Ну, это ожидаемо, – удовлетворенно пробурчал про себя Кощун. – Так, руку подними.
Ланья послушно выполнил требуемое действие.
– Угу, – сгреб подбородок в горсть Кощун. – Наклонись вбок. Повернись.
Издевательство продолжалось минут пять. Ирил послушно делал что просили, понимая, что этот череп пришел сюда не просто полюбоваться его физической формой. Под конец мучитель опять начал смотреть в глаза Ирилу, наводя морок. На сей раз Ланья возмутился сразу, но ничего это не поменяло. Его опять ввели в какой-то транс.
Вынырнув из наведенного морока с сильным желанием разобраться с обидчиком, Ирил первым делом чуть не пролил огромную чашку с дошем, стоящую прямо перед его носом.
– Выпей. Тебе сейчас надо, – раздался сбоку голос Кощуна. – Я уже понял, что ты парень горячий, так что не надо лишний раз свое мастерство мне демонстрировать. На врагов оставь. А нам с тобой надо поговорить. Но сначала выпей.
Нервы – нервами, но Ирил вовсе не был истеричной дамой, оказавшейся в Территориях без охраны. Обиженных на охоту первыми посылают. Так что он потихоньку свою кровожадность затолкал поглубже, взял предложенную кружку и сделал глоток. Дош оказался так себе, чтобы не сказать хуже.
– Не нравится? – поинтересовался Кощун, заметив гримасу Ирила.
– Да нет, всё нормально, – заверил его Ланья. Еще не хватало обижать хозяина из-за такой глупости, как плохо сваренный дош.
– Ну извините, – Ирил, видно, был далеко не первым, кто критиковал сей напиток у Кощуна, поэтому тот завелся с полоборота. – Все претензии к Шаману с Мастером Ацекато. Это они научили варить много доша в большой кружке. Нравится им. И мне понравилось.
Он с вызовом выпятил подбородок. У Ирила имелось свое мнение о связи между количеством и качеством доша, вернее, об отсутствии таковой, но он предпочел оставить его при себе.
– Да нет, правда, вполне приличный дош, – он через силу сделал глоток обжигающего пойла и выдавил улыбку. Раз уж решено хозяина не убивать, то будем хвалить. И посмотрим, от чего он скорее загнется. Так говорил Тахор. ТАХОР! СА-СЕФАРА!
– Тихо, все по порядку, – предупреждающе поднял руку Кощун.
Ирил с уважением посмотрел на него. Череп он там или не череп, хлюпик или не хлюпик, а дело свое знает. Мысли прочитал, как раскрытую книгу. Кощун тем временем продолжил:
– Что тебе Сова рассказала?
Ирил пожал плечами:
– Всё, но так, в общих чертах.
– Угу, – кивнул Кощун. – Ничего, значит. Ну, тогда слушай…
Рассказ занял три часа, по истечении которых Ланья еле держался на ногах. Кощун его жалеть не стал. И правильно сделал, по мнению самого Ирила. Неизвестность была бы значительно хуже. Зато теперь он знал всё, что произошло. За Тахора он порадовался. К жизни в Улитарте, да и в Директории вообще, он готов не был, но по некотором размышлении решил: а почему бы и нет. Тем более что решение Са-Сефары и Тахора остаться само по себе многого стоило. Что ж, посмотрим. Из описания того, как его вытаскивали из «кокона», он не понял ровным счетом ничего, кроме того, что никакие исследования ничего не дали, а решил всё один из учеников, в стиле Улитарта плюнувший на все мнения окружающих и почти физически выдернувший из узора одну из линий амулетов. Ирил принял это как должное и не очень понял возмущение, с которым Кощун с Совой об этом рассказывали. Он бы сам, наверное, на такое не решился, в обход мнения наставника, но главное-то результат. Вот он, Ланья, живой. И что с того, что опасно, больно и умереть мог? Так не умер же. И говорить не о чем. Чего на человека зря нападать?
Ответное повествование Ирила у Кощуна вызвало нездоровое, на взгляд Ланьи, оживление. Он почти пожалел, что рассказал про общение с мохом. Кощун так подпрыгнул, когда это услышал, что Ирил кристально четко понял – с живого с него не слезут. Так и получилось.
– Короче, так, – Кощун потер руки, явно предвкушая интересное занятие. Ирил уже понял и из его рассказов, и из сбивчивых повествований Совы, что тут, в Улитарте, живут не совсем обыкновенные люди. В смысле отношения к жизни. Их хлебом не корми, дай идею новую обкатать и поковырять. Ничего больше в жизни не надо.
– Короче, так. Сегодня ты отлеживаешься, отъедаешься, отсыпаешься – а завтра я тебя попрошу всё, что ты мне сейчас рассказал, повторить перед остальной командой. А то они, наверное, уже все ногти себе
