ири, самый неуживчивый, непочтительный ири со склочным характером, осмеливающийся идти против моего слова, – лежащий ничком Тагаррит завертел головой, всячески показывая, что нет, не осмеливающийся, – то он будет этим заниматься. Работая с тем, с кем Я скажу. И так, как Я скажу. Даже если после этого мне придется остаться без одного ири.
Угроза была нешуточная, и Тагаррит еще раз ткнулся лбом в пол, выражая максимальную преданность и готовность ко всему на свете.
– Ты меня понял?
Не отрывая лба от пола, Тагаррит кивнул.
– Встань.
Всё так же лежа ничком, ири завертел головой, мол, нет, не встану.
– Встань, – гнев в голосе Танато еще был, но он уходил на глазах, сменяясь смехом. – Ну почему самый исполнительный и усердный из всего иритета обладает таким сволочным характером?
Вопрос, адресованный в воздух, уже ясно показывал, что всё – пронесло. Опять. Однако ири продолжал лежать и молчать. Владыке нужно дать выговориться.
– Сколько раз ты лежал на этом месте? Ни один ири не пытался пробить здесь дырку в полу так усердно, как ты. Не надоело? Встань.
Вот теперь можно было вставать.
– Ни один ири и не приносил Неколебимейшему столько результатов, сколько его верный раб, – неугомонно-склочная натура не дала Тагарриту промолчать, хотя и пришлось облечь слова в самую почтительную форму.
– Наверно, поэтому ты до сих пор и жив, – ири поежился. – Этим вопросом будут заниматься те, кто гарантированно даст положительный результат. К сожалению, зачастую у таких профессионалов очень скверный характер, ты не находишь, Таго?
Новоиспеченный Партанато кивнул. А что здесь скажешь?
– Так вот, от каждой расы будут именно такие профессионалы, в компании которых мы получим то, что хотим. Тебе всё ясно? – В голосе Танатоглемма лязгнул недавний гнев.
Тагаррит опять кивнул. В течение ближайших пятнадцати минут это будет самое правильное движение.
– Так вот, самые-самые, значит, самые-самые. А Юхнан Непобедимый именно таким и является. Не так ли?
Издевки в голосе Танато хватало. А что тут скажешь? Сказать нечего. За долгую карьеру Тагаррита нечасто сажали в лужу, но Юхнан, когда аталь случалось переведываться с торками, умудрялся делать это чаще других. Причем в последнее время он научился делать это изящно и издевательски. Тагаррит, правда, тоже в долгу не оставался, поэтому отношения двух вельмож были, мягко говоря, прохладными. Но профессионалом Юхнан был действительно высочайшим, это верно. Пришлось снова кивать.
– Я очень надеюсь на вашу тройку, не подведи меня, Таго, – Танато явно заканчивал разговор, но один вопрос, появившийся только что, не дал Тагарриту просто так раскланяться.
– Владыка, а кто будет курировать процесс со стороны аталь?
Задавая вопрос, Тагаррит уже начал чувствовать некоторую неуютность в нижнем отделе позвоночника, где-то в районе копчика.
– А сам ты как думаешь?
Ири вздохнул:
– В качестве Партанато я, конечно, смогу вынести общение с Лесным Зверем, но никак не более трех дней.
– Нет, ну что ты, Таго, такого подвига от тебя никто не потребует.
Ох как не понравился Тагарриту тон Владыки. Такое впечатление, что он пытается взять реванш за все непочтительное поведение, которое позволял себе строптивый ири.
– Халь Ветви Лесных Троп в этом развлечении принимать участие не будут.
Ощущение нехорошести пошло вниз и вглубь, причем теперь к нему добавилось искреннее недоумение.
– А кто же тогда?
– Ну сам подумай, кто может от аталь вести дело, связанное со стратегически опасной деятельностью людей?
Откровенно говоря, богатое воображение и огромный опыт в данном конкретном случае Тагарриту отказывали.
– Не сам же Сандель?
– Именно.
Тагаррит не то чтобы дар речи потерял, просто не мог произнести ни слова. Владыка тоже молчал, но его глаза говорили яснее ясного: «Ни слова, ни звука, не вздумай даже пискнуть неподобающе». Но после свалившейся на него проблемы, да еще с добавлением перспективы работать с Юхнаном как с партнером, Тагарриту любое море было уже где-то по щиколотку. Через пару минут, справившись с горлом, Тагаррит выдавил:
– Мудрейший, простите, но он же умалишенный.
Танатоглемм искренне рассмеялся:
– Не драматизируй, Таго. Принц Лианы не так уж плох. Он настоящий профессионал, а его кликушество не более чем маска.
– Ксенофобия тоже маска? Геноцид людей – это была его идея. А карательные экспедиции в Звездных Горах? А «Бремя Воздаяния» в Торквинии? Да он руководил всеми самыми кровавыми акциями в мирах Клевера. Вы всерьез рассчитываете на успех операции в такой компании?
– Ты уже задавал этот вопрос, – голос Танатоглемма трудно было назвать теплым. Тагаррит поежился. – Мы много думали, рассматривали разные варианты. Очень долго обсуждали возможный состав Координационного Совета. Этот вариант признан оптимальным. Кстати, еще никто официально не назначен. Ты первый. На этом – всё. Постарайся побыстрее пройти официальные церемонии вступления в ранг Партанато – и приступай. В свою команду можешь пригласить любого за исключением тех, кто служит Резиденции.
И, прежде чем Тагаррит успел вставить что-нибудь язвительное, взмахом руки отпустил Партанато.
– Вся аналитическая и справочная информация, необходимая на данный момент, – в Секретариате.
За дверями Зала Песка Партанато Тагаррит запустил руку в идеально уложенную прическу и совершенно не подобающим этикету образом яростно взлохматил волосы. Юхнан и Сандель, Дверь и люди… Всё это очень плохо укладывалось в голове.
Недавно ставший почти вторым лицом в государстве ири мучительно пытался понять: то, что сейчас произошло, – это благословение или проклятие?
– Грязные животные! Зря Зеленый Принц не поддержал меня, когда я предлагал уничтожить эту ошибку природы. Я предупреждал, что этим кончится. Карательный Корпус решил бы этот вопрос раз и навсегда.
Принц Лианы зол-италь Сандель ругался как грузчик. Видеть чопорного аристократичного вельможу в таком состоянии было очень странно, но серкетер Принца Лианы тен-таль Каллимо видел и не такое. Было и безудержное веселье побед, и злые слезы поражений, и молчаливая скорбь потери друзей. Сегодняшнее состояние классифицировалось как: «Опять вытаскивать этих недостойных из ямы для отходов». Это в приличных выражениях. В оригинале звучало несколько иначе, но зол-италь не подобает терять лицо в присутствии посторонних. Каллимо посторонним назвать было трудно, поэтому ему приходилось честно выслушивать шипение спускаемого пара и делать при этом соответствующее лицо.
– Мой принц, осмелюсь напомнить, что Зеленый Принц был склонен согласиться с вашей точкой зрения. К сожалению, мнение Ополчения Листьев было невозможно проигнорировать.
– Люди, – Сандель плюнул бы, но на чистый пол было жалко, аталь всегда очень болезненно относились к вопросам гигиены. Пришлось воздержаться, что не добавило расположения духа. – Я, Каллимо, имел в виду не времена Похода Покорности, а то, что было несколько раньше. Заразу надо было давить в зародыше. Этот их «Рим» должен был стать концом, а не началом.
Серкетер навострил уши. Про позицию Санделя времен кризиса Римской империи он слышал
