с ней любовью, и эти мысли приводили его в отчаяние. Сестра. Нет, он этого не переживет…
Джек отстранилась и заглянула ему в лицо.
— Господи, ты не болен? — Она стала торопливо ощупывать его всего: плечи, руки, грудь. — Кажется, все цело! Но что же случилось?
Она снова встала и прижалась к нему. Барон почувствовал, как Джек дрожит. Но разве здесь холодно? Нет, просто она боялась. Боялась за него. Он невольно прикрыл глаза.
Боже, какой же он негодяй, эгоистичный, трусливый негодяй!
— Все в порядке, — Грей подивился тому, как равнодушно звучит его голос, — со мной ровно ничего не произошло.
— Но почему тебя так долго не было?
— Послушай, нам надо поговорить.
Он подал ей халат. Джек машинально взяла его, но даже не подумала надевать: она не спускала глаз с мужа.
Тогда Грею пришлось одеть ее самому, словно маленькую.
— Присядь. — Он жестом указал на глубокое кресло возле камина, а затем, опустившись на корточки, развел огонь. — Ну вот, скоро станет совсем тепло.
Последив некоторое время, как огонь охватывал сухие поленья, барон выпрямился и подошел к Джек.
— Прости меня, — глухим голосом произнес он. Джек нетерпеливо отмахнулась.
— Сначала объясни, за что ты просишь прощения…
Она словно пыталась заглянуть ему в самую душу, но Грей знал, что ее взгляд не обладает столь невероятной силой; иначе она увидела бы перед собой человека, всю ночь боровшегося со своими демонами — и проигравшего.
Джек вдруг прижала пальчики к его губам и качнула головой, словно пытаясь отсрочить то ужасное, что предстояло ей выслушать.
— Погоди минуту, Грей.
Она взяла колокольчик и громко позвонила, не выпуская Грея из поля зрения, как будто боясь, что он может неожиданно раствориться в воздухе.
Как только появилась горничная, Джек приказала подать легкий завтрак — только кофе и тосты — к ним в спальню.
К ним в спальню!
Грей откинулся на спинку кресла и, сжав руки в кулаки, глядел перед собой остановившимся взглядом, а Джек встала рядом. Ее легкая рука легла ему на плечо. Барону захотелось скинуть с себя эту руку и заорать что было сил, чтобы она не смела к нему прикасаться. Его сестра не должна обращаться с ним так, как это дозволено жене или любовнице. Он напрягся всем телом, как от удара, но промолчал и, лишь заглянув ей в лицо, горько улыбнулся.
— Может, ты все-таки присядешь?
Грей понимал, что на протяжении всей этой ночи Джек вела отчаянную борьбу со своим страхом за него, бросившего ее в одиночестве и неизвестности. Ему не было ни прощения, ни оправдания, однако он чувствовал, что поступил бы точно так же, доведись ему пережить все это еще раз.
— Когда я стою, мне легче держать себя в руках. — Джек выжидательно смотрела на него. — Неужели все так плохо? — Ее голос заметно дрожал. — Неужели все еще хуже, чем я предполагала?
Грей уже не помнил, сколько раз он пожалел о том, что лорд Берли очнулся, а не ушел спокойно в могилу, унося с собой ужасную тайну. Но что, если его крестный умрет сегодня, сейчас? Знает ли о тайне рождения Грея кто-то еще?
Барон был почти уверен, что нет. Если лорда Берли не станет, они с Джек смогут жить дальше как ни в чем не бывало и он постарается забыть разговор, поразивший его до глубины души.
Но ведь он знал, знал, кто его отец! Это знание меняло всю его прежнюю жизнь.
— Грей!
Джек смотрела на него, жалобно приподняв брови, и он прочел в ее прекрасных синих глазах, что ей вовсе не хочется быть посвященной в эту неведомую пока для нее жуткую тайну. В глубине души Джек уже догадывалась, что впереди ее ждет нечто ужасное, нечто такое, что положит конец их счастью.
— А вот и наш завтрак! — Джек поспешила к дверям, явно обрадовавшись, что может хотя бы ненадолго отвлечься от мрачных предчувствий.
Когда они уселись за стол и отведали ароматного, крепкого кофе, приготовленного миссис Пост, Грей заметил:
— Кажется, сегодня будет погожий день.
— Да, — согласилась Джек. — Скоро взойдет солнце.
Оба они какое-то время пытались делать вид, будто смакуют кофе, но наконец Джек не выдержала.
— Пойду проведаю Джорджи, — быстро проговорила она и поднялась.
— Нет, пожалуйста, не уходи. Я понимаю, я сбежал, оставил тебя одну, и теперь будет только справедливо, если ты поступишь со мной так же. Но я не в состоянии перенести это. Давай поговорим.
— Но мне нечего тебе сказать. — Джек вцепилась в спинку кресла так, что побелели пальцы. — Впрочем, я забыла одну вещь. Сегодня тетушки возвращаются домой. Их очень беспокоило твое исчезновение вчера вечером, и Джорджи тоже.
— Я знаю.
Грей чувствовал, что откладывать объяснение больше невозможно.
— Помнишь то письмо, которое Куинси всучил мне вчера, когда я потащил тебя в спальню?
Она кивнула.
— Наутро я прочел это письмо. Его прислал лорд Берли. Он писал, что должен срочно повидать меня. Я отправился к нему и выяснил все, что он собирался мне сообщить.
Джек видела, что Грея терзает невыносимая боль, вызванная, как она теперь уже не сомневалась, той тайной, которую он узнал. А может, она все это напридумывала от страха? Нет, ей вовсе не хочется ничего знать, совершенно не хочется!
Она задрожала от ужасного предчувствия, и ей пришлось снова вернуться в кресло, чтобы не упасть.
— Прошу прощения за то, что не вернулся домой вчера вечером. Я просто не в состоянии был это сделать. Наверное, я повел себя как безвольный трус. Я не устоял перед таким ударом, не смог с этим справиться, хотя и пытался.
Удар. Да, он перенес удар — Джек видела это по его лицу. Она застыла, затаив дыхание и обмирая от страха, в ожидании этого самого удара, хотя до сих пор не имела понятия, о чем пойдет речь.
— Мой крестный открыл мне, что у нас с тобой был один отец, Джек, — не в силах и дальше таить это в себе, произнес Грей. — Томас Леверинг Бэскомб произвел на свет не только тебя, но и меня.
Джек замерла с полуоткрытым ртом, позабыв, что только минуту назад собиралась что-то сказать. Нет, этого не может быть, она просто ослышалась! Ее рассудок все еще блуждает в сумерках собственных страхов — и оттого ей показалось, что Грей произнес какую-то смешную чепуху, не укладывающуюся в голове. Скорее всего он собирался признаться ей, что успел ее разлюбить, или что собрался привести в дом свою любовницу, или… Ах да, это вероятнее всего — что не желает больше держать Джорджи у себя в доме. Ну что ж, она сумеет пережить любой из этих ударов.
— Джек, ты — моя сестра по отцу.
Его — кто?.. Сестра? Нет, конечно, это неправда!
— Не может быть.
Ее голос был едва слышен.
— Сначала я тоже не поверил, но лорд Берли привел слишком убедительные аргументы. Об этом рассказал ему Томас Бэскомб, твой отец.
Медленно, чувствуя, как слабеют ноги, Джек приподнялась с кресла и оперлась ладонями о стол.
— Это все несусветная чушь. Я отказываюсь в это верить.
— Отец мечтал назвать тебя Грациэллой. Ты рассказала об этом сама. Меня, твоего старшего брата,
