— Надо, так надо. Что требуется?
— Найти гильзы и выкопать труп собаки. Может, найдем пули.
— Что для этого нужно?
— Понятые. И ветеринар. Найдете?
— Найду. У нас тут конно-спортивная база. Там есть ветеринар.
— Давайте. И прихватите пару ребят из отделения. А то намучаемся с этими гильзами.
— Прихвачу обязательно. Все?
— Все. Фотоаппарат у меня есть. Лопату найдем. Берите мой «уазик» и скорей возвращайтесь. Время дорого.
Маркин приехал довольно скоро. Вместе с ним из «уазика» вышло еще пять человек: два милиционера, ветеринар и два конюха с конно-спортивной базы, взятые в качестве понятых.
Рахманов, разбив оказавшийся в его распоряжении отряд на две группы, сам вместе с Голиковым, двумя конюхами и ветеринаром занялся прочесыванием травы и песка за забором. Три милиционера и водитель, как более опытные, взяли на себя поиск гильз на территории базы.
Около часа обе группы ползали на четвереньках, просевая пальцами песок, перебирая траву и переворачивая палые листья. Группа Рахманова обнаружила в песке немало окурков, обгорелых спичек, мелочи. Один из конюхов нашел даже рублевую монету. Но гильз не было.
Рахманов уже решил было прекратить поиски, как вдруг услышал с территории базы крик Маркина:
— Есть гильза! — Маркин сидел на корточках у кустарника, росшего вокруг разбитой в центре базы клумбы.
Посмотрев в его сторону, Рахманов подумал: чтобы без особых помех застрелить сильную и умную собаку, лучшей точки для стрельбы не найти. Если условно натянуть цепь до отказа, собака окажется метрах в двух. И тогда стрелять можно будет без помех. И без промаха. Распорядился:
— Михаил, сидите там! Мы сейчас подойдем!
Пройдя на территорию базы, присел рядом с Маркиным. Вгляделся: в земле у основания куста поблескивает желтая крупица. Да, без всякого сомнения, это гильза.
Маркин объяснил:
— Я наудачу пальцами землю счистил. Смотрю — она.
Рахманов еще счистил землю. Гильза была небольшой, но явно не от малокалиберной винтовки, как думал Голиков. По виду, скорее, подходила к пистолету. Оглядел подошедших:
— Порядок такой: Михаил и понятые ждут около гильзы. Я иду за фотоаппаратом. Остальные же ищут вторую. Думаю, она где-то рядом.
Действительно, пока он ходил к «уазику» за фотоаппаратом, один из милиционеров неподалеку нашел вторую гильзу. Она так же была вдавлена в землю, так же присыпана хвоей и палыми листьями. Тщательно ухаживавший за дорожками Голиков много раз сметал под кусты мусор.
Рахманов сделал своим верным «Зенитом-Е» несколько снимков на общем плане. Затем снял обе гильзы, крупно, с нескольких точек. Лишь после этого в присутствии понятых осторожно извлек из земли оба латунных цилиндра.
При внимательном рассмотрении стало ясно: обе гильзы вылетели почти одновременно из одного и того же оружия. По виду они были абсолютными близнецами. Маркировка на тыльной части подтвердила догадку Рахманова: обе гильзы пистолетные. Импортные, калибра 6,35.
Нет, собаку убили не просто так, без определенной цели. Наоборот, обстоятельства подсказывали: собаку убил человек, хорошо владеющий оружием, опытный и отлично знающий, зачем он это делает. Правда, стрелявший допустил небольшую оплошность, не подобрав гильзы, но к этому его могли вынудить побочные причины, например спешка или темнота.
Упаковав и спрятав гильзы, Рахманов занялся собакой. Место захоронения пса Голиков нашел быстро. Минут через десять после энергичной работы двумя лопатами в яме показался сам Дик. Вернее, то, что от него осталось.
С величайшими предосторожностями труп был извлечен, завернут в полиэтиленовую пленку и отвезен в отделение милиции. После вскрытия ветеринар извлек из головы и шеи собаки две пули. Нарез на пулях был правосторонним, характерным для оружия европейского производства, в отличие от левостороннего американского. Пули в точности соответствовали двум найденным гильзам. Таким образом, можно было считать установленным: в собаку стреляли из пистолета европейской марки, калибра 6,35. Скорее всего, из пистолета системы «Чешско-Збройовка» или «Беретта».
Оформив протоколы двух осмотров и вскрытия, Рахманов вернулся в Москву, не забыв захватить с собой фотографии Шеленкова.
Консультация
Несколько лет назад Новлянская помогла адвокату Андрею Борисовичу Свирину удачно начать карьеру в Москве, обеспечила клиентурой, да и сама с тех пор не раз прибегала к его услугам. Клиенткой Вера Николаевна была щедрой, и, естественно, Свирин сейчас терпеливо ждал, когда Новлянская, попросившая его заехать к ней домой, объяснит, зачем он понадобился.
Домработница поставила на стол в гостиной, где они сидели, две чашки и кофейник. Хозяйка налила кофе себе и гостю, улыбнулась:
— Прошу, Андрей Борисович! Что-что, а кофе Тоня готовить умеет. Сказав это, Новлянская пригубила из своей чашки.
Свирин, дожидаясь, когда хозяйка начнет разговор, тоже делал вид, что смакует кофе, хотя в обычной обстановке его не употреблял вовсе по причине нездоровья.
— Андрей Борисович, хочу посоветоваться с вами, — приступила наконец к делу Новлянская. — С одной моей очень близкой знакомой произошла довольно-таки не приятная история.
Свирин сразу же понял, что «очень близкая знакомая» — сама Новлянская.
— Так в чем дело? — спросил он.
— Буду говорить откровенно. Моя знакомая далеко не девочка. Это красивая и ни в чем не нуждающаяся женщина, занимающая определенное положение.
— По-моему, других людей среди ваших знакомых нет.
— Может быть, вы и правы. Но дело не в этом. Не так давно мою знакомую вызвали в прокуратуру.
— Почему ее вызвали? Какие были основания? Если как свидетеля, то это совсем не страшно. Да и в других многих случаях.
— Насколько она поняла, ее вызвали из-за того, что один человек, с которым у нее когда-то были чисто деловые отношения, арестован, так как замешан в деле с убийством.
— Его самого подозревают в убийстве?
— Как поняла моя знакомая, нет. Он договорился о приобретении товара, который ему потом сбыл убийца. Или организатор убийства.
— Понятно. Чем же кончился для нее вызов в прокуратуру?
— Моя приятельница как могла объяснила, что не может иметь никакого отношения к этому убийству. Перед ней извинились и обещали больше не беспокоить.
— А потом вдруг снова вызвали?
— Пока нет. Но утром она мне позвонила и сказала, что испытывает панический страх.
— Страх в связи с чем? Ведь она не имеет к этому убийству никакого отношения!
— Не имеет. Но разве ее не могут втянуть в это дело? Как соучастницу?
— Втянуть? Зачем? Она же тут ни при чем.
— Не знаю. Просто так. Мало ли зачем.
Глядя на Новлянскую, Свирин как можно убедительнее сказал:
— Вера, если у следствия нет улик, втянуть никого нельзя. Никоим образом.
