кровью руки и одежду, когда проходил мимо редких пешеходов.
Как только злая со сна Изадора отперла дверь, Габриел шагнул внутрь, качаясь от слабости. В квартире было темно, горел лишь один светящийся шар да тусклый «ночной» свет просачивался в окно.
Изадора за руку подвела землянина к стенному дивану. — Боже! Габриел, что случилось? Я пыталась позвонить вам, а ваш фон не отвечал… О Господи! — Она увидела кровь на его свернутом пальто и отскочила в ошеломлении.
— Все в порядке, это не моя, — хрипло проговорил землянин. — Не моя кровь… — «Конечно, это ее очень успокоит». Он едва не засмеялся.
— Но что случилось? — Женщина боялась. Боялась его, понял Габриел.
— Это не я, на меня напали… вот… ай! — Габриел попытался закатать рукав и понял, что легче снять рубашку. — Вы не поможете мне?
Вся рука была сплошной болью от плеча до кончиков пальцев.
Изадора замялась в нерешительности, потом кивнула:
— Пойдемте в ванную.
Она подвела его к раковине и осторожно сняла рубашку. Рука сильно распухла и, вероятно, посинела, хотя на его коже синяки никогда не были видны.
— Черт побери, объясните мне, что случилось?
— Один малый ударил своим протезом. Усиленным протезом.
— Усиленным? Это незаконно!
— Не смешите. Должно быть, у него была двойная… тройная сила. — Облокотившись на край раковины, Габриел подставил руки под кран. Полилась вода, затопляя складки ладоней. Вытекая между пальцами, она розовой спиралью уходила в сток. — Поражаюсь, как он не вывихнул себе плечо при такой усиленной руке… Нет! — Землянин увидел, что Изадора собралась бросить его свернутое пальто в утилизатор. — Нет. Пожалуйста… просто выстирайте его.
Изадора неохотно затолкнула липкий сверток в стиральную машину, установив ее на максимальный трехминутный цикл.
Габриел осмотрел руку. Боль дикая, но, кажется, ничего не сломано.
— Ну-ка, снимайте все и идите в душ, — велела Изадора. Она показала, как отрегулировать температуру воды и сушилки, набрала ему халат и предоставила самому себе.
Когда через пятнадцать минут Габриел вышел, Изадора ждала его с баллончиком обезболивающего. Усадив землянина на диван, она занялась его рукой.
Анестетик быстро уменьшил боль до пощипывания, и Габриел вкратце рассказал, что случилось.
— «Кьярскне Предприятия 99»? — нахмурилась Изадора, когда он закончил.
— Слышали о них?
— Ну… да… Это второй самый крупный конгломерат на Торе после «Байрон Системс». Не понимаю, зачем им посылать людей нападать на вас… это просто не имеет смысла…
Изадора замолчала, уйдя в себя.
— Эй, ложитесь, — сказала она наконец и, когда Габриел лег, подняла его ноги на диван.
— В чем дело?
— Ни в чем, — ответила женщина, идя к автомату с налитками. Через минуту она поставила возле него чашку травяного чая. Когда Изадора выпрямилась, Габриел поймал ее за запястье.
— Из…
Она стряхнула его руку:
— Все в порядке. Я устала, я спала.
Она вернулась к автомату, взяла вторую чашку, перешла к столу.
— Из, — спросил он, — С вами что-то случилось?
— Нет. Нет.
Габриел внимательно наблюдал за ней. То изнеможение, которое окутывало его раньше, растворилось в уютную усталость, не налагавшую на него никаких требований.
— Ладно, слушайте. — Внезапно решившись, Изадора вытащила из стола плоскоэкранный ноутбук. — Мне подключили ваш чип.
Она принесла землянину ноутбук и прокрутила файлы со счетами Элспет.
— Я просмотрела их… здесь только одно кажется необычным. Но, возможно, это ничего не значит.
И женщина рассказала о своих подозрениях относительно «Калабан Транспорт». Она говорила быстро, держа Габриела на расстоянии потоком слов.
— Я поискала ее в справочниках, когда вернулась домой. Не очень-то транспортная компания, В настоящее время это в основном товарные склады. Тонкость в том, что она принадлежит «Байрон Системс». Само по себе не слишком удивительно — та владеет всем понемножку, — но я искала связь с Рейнер- парком, а его построила тоже «Байрон Системс», и смотрите… — Изадора коснулась клавиши, и на экране возникла карта Рейнер-парка,
Бегло осмотрев экран, Габриел снова повернулся к женщине.
Изадора села на край постели, баюкая в руках свой напиток. От него пахло горячим какао. Ее плечи сгорбились, все ее тело сжалось вокруг чашки. Ее глаза упорно избегали взгляда Габриела, Землянин ждал.
— Габриел, — сказала она наконец, — вы ведь не солгали мне, правда? О… о том, кто вы… и откуда? Это не имеет значения, мне бы просто… хотелось знать, не лгали ли вы.
Их глаза встретились.
Габриел хотел засмеяться, но выражение ее лица остановило его. В эту минуту Изадора казалась совершенно беззащитной и уязвимой.
Он ответил мягко, и в голосе проскользнула неожиданная боль, которая не имела ничего общего с его ноющей рукой.
— Я рассказал вам правду. — Землянин улыбнулся, полумесяцем изогнув рот. — Ложь — тяжелый багаж для такого далекого путешествия, какое выпало на мою долю.
Изадора пристально смотрела на него, разглядывая его лицо по частям, как отдельные кусочки мозаики. Тусклый свет из окна превратил ее глаза в колодцы, а щеки — в голубые тени, и Габриел вдруг увидел в ней ту же тонкую красоту, какую видел в той старой леди, Луизе Дод. Землянин затаил дыхание — прошло столько времени с тех пор, как он был с женщиной. Изадора увидела перемену в его лице, но не пошевелилась. Габриел захотел встать, подойти к ней…
Он остался лежать, и эта минута прошла. А еще через минуту Из тоже начала растворяться в прибое набегающего серого цвета.
Габриел услышал ее голос, но слова были размыты по краям, ион едва понимал их смысл. Землянин с трудом разлепил глаза.
— Что? Голубой… ящик?
Ему хотелось, чтобы Из отложила пока разговоры и дала ему поспать.
— Голубой ящик. Кое-кто спрашивал меня о нем сегодня. Спрашивал, не упоминали ли вы о голубом ящике. — Женщина замялась. — Он сказал, что вы киборг. Он сказал, что у вас есть протез.
— Он? Кто сказал?
— Один… человек. Офицер ЦУРЗ.
Офицер ЦУРЗ? Габриел слишком устал, чтобы спрашивать.
— Протез? Это имеет какое-то значение?
— Нет… нет… я просто…
— Вы решили, что я лгу вам. — «Так много лжи. И теперь правда маскируется под ложь». Габриел вздохнул от отвращения и постучал себя по груди. — Из, под этой грубой внешностью бьется сердце из чистейшего мемпласа.
— Ваше сердце? — удивилась она.
— Да. Мое сердце. Старое умерло, когда мне было девятнадцать. Хотело взять меня с собой, но я не сдался, злой на него. И вот я здесь.
