— Сражались?
— Да. Особенно из-за генинжей. Идом хотел настоящий парк с настоящими дикими животными в сдерживающих ошейниках. Рейнер заставил его взять генинжей. — Джейл наконец отворила дверь. — Я думаю, больше всего на Идома подействовало то, что ремонтные платформы и сам купол — это единственное место во всем парке, где он не проверил лично каждый сварной шов.
Изадора и Габриел вопросительно подняли брови.
— Акрофобия, — объяснила Джейл. — Испытывает головокружение, даже стоя на стуле. Чувствуете иронию? Единственная вещь, которую он не проверил лично, и именно там она погибла. Слушайте, я должна вернуться.
Габриел и Изадора поблагодарили женщину и вышли на улицу.
Они ждали на другой стороне. Два агента ЦУРЗ и три полицейских робота с угрожающим блеском невыразительных лиц.
— Габриел Кайли, — сказал один, — вы арестованы.
В ЗАСТЕНКЕ
Почти два часа Изадора билась лбом о кирпичную стену учтивой непреклонности сотрудников ЦУРЗ. Они арестовали Габриела, погрузили его в машину, не разрешили ей сопровождать его, отказались сказать, куда его везут, и потребовалась дюжина телефонных звонков, чтобы выяснить, что его держат в отделении ЦУРЗ в Фиолетовом секторе. Изадора сопроводила эти звонки тринадцатым — Кайнану Крисмасу, другу- адвокату, который обещал приехать, и помочь ей.
Но когда, измотанная и злая, Изадора примчалась в Малиан-зал Фиолетового сектора, никакого Кайнана там и в помине не было. И вот уже два часа она безрезультатно бьется со шпиками — сначала с одним, потом с другим. Несмотря на все ее угрозы, мольбы и порядочного размера скандал, они остались невозмутимы, вежливы и абсолютно непреклонны. И это было самым подозрительным. При том, как Изадора себя вела, ее давно следовало арестовать.
Стены камеры сжимались как кулак. Вся обстановка состояла из двух стульев и стола, привинченного в центре. Габриел не знал, как давно он здесь сидит. Часы у него отобрали вместе с ботинками, пальто и ножом.
Закрыв глаза, он обнял себя за плечи, мысленно шепча, что его выпустят, что это только временно. Но в камере не было окон, чтобы хоть как-то следить за ходом времени, и с каждой секундой кулак сжимался все крепче, давил на его спину, сгибал шею, вжимал его руки в плечи, а колени в грудь…
Дверь открылась, в камеру кто-то вошел. Осторожно расслабляя каждый натянутый мускул в руках, на шее и на груди, Габриел прислушался.
В воздухе пахло кислотой нервного пота. Кто бы ни был вошедший, он дышал поверхностно, напряженно. Его шаги были легкими, но в них ощущалась уверенность. Еще не открыв глаза, Габриел понял, кто это.
— Простите, что заставил вас ждать, мистер Кайли, — сказал Пелем Лил. Он сел и оперся запястьями на край стола. Полицейский робот тем временем занял место у выхода, закрыв дверь.
Лил положил на стол квадратик серебра, коснулся его указательным пальцем. В воздухе над столом появилась голограмма — лицо пожилой женщины. Габриел сразу узнал ее.
— Вы знаете эту женщину? — спросил Лил.
— Спросите своих ищеек. Последние три дня они таскались за мной повсюду.
— Я спрашиваю вас, мистер Кайли.
— Знаю ли я ее? Нет. Я говорил с ней один раз. Слушайте, почему я здесь?
— Вы говорили с ней только один раз?
— Да, в парке, вчера вечером.
— И о чем вы разговаривали?
— Это наше с ней личное дело, ее и мое, — заявил Габриел, делая ударение на слове «личное».
— Вас не заставляют отвечать, мистер Кайли, но честный ответ, несомненно, послужил бы в вашу пользу.
— К черту! Вы не имеете никакого права держать меня здесь!
Слишком поздно Габриел захотел прикусить язык на слове «право». «Право» — территория Организации. Организация любит нарезать «права».
Тон Лила стал скучным.
— Нет, имею, мистер Кайли, согласно статье 3611, глава 15, раздел 6, которая позволяет задерживать граждан на двенадцать часов для допроса по уголовным преступлениям первой категории, при условии неприменения какой-либо формы физического принуждения.
— Что за преступления первой категории?
— В данном случае — подозрение в убийстве.
После всего, что случилось, Габриел не должен был удивиться, но удивился:
— Убийство? Но… Кто? Лицо капитана окаменело.
— Кто это сделал? Боюсь, это то, что мы надеемся…
— Нет! Кто убит?
Лил выдержал томительную паузу.
— Женщина по имени Луиза Дод. Эта женщина. — Он показал на голограмму.
— Что?.. — потрясение прошептал Габриел.
— Согласно показаниям свидетелей вы были, вероятно, последним человеком, который видел ее живой. Может быть, теперь вы ответите на мой вопрос? Это очень простой вопрос.
Кончиком пальца Лил вынул соринку из глаза, потом снова устремил взгляд на землянина. Небольшое представление, разыгранное как по нотам.
У Габриела стеснило грудь. Убили? Эту тихую, помешавшуюся старушку?
— Черт побери, — прошептал он в ужасе. — Что?
Землянин взял себя в руки.
— Мы ни о чем не говорили… Конечно, это не значит, что я не пытался. Не знаю, она была не в своем уме… — Он замолчал. «Господи, зачем кому-то убивать ее?» — Я не… То, что она говорила, не имело никакого смысла, и я ничего не запомнил.
— Вы не похожи на человека, который страдает провалами памяти, мистер Кайли… если вы — это вы.
— Что значит: если я — это я? — резко спросил Габриел.
— Почему вы аннулировали бронь на Веселую Погоду?
— А вам какое дело?
Лил откинулся на спинку стула.
— Нерита Элспет Кайли, — медленно сказал он. — Ваша сестра.
— Да, моя сестра!
И тут это случилось, этот нажим, демонстрация тюремщиками своей мизерной силенки, эта славная улыбка, где за щелястыми зубами скалились ядовитые клыки правительственной Организации.
— Я не все рассказал вам о вашей сестре, когда давал тот отчет, — начал Лил. — В тот момент вы еще были горюющим братом, и мы не хотели причинять вам ненужную боль. Ваша сестра путалась с людьми… неподходящими людьми.
— И что это за неподходящие люди? — поинтересовался Габриел.
— Думаю, мы оба знаем, о чем идет речь, не так ли, мистер… гм… — Тут его губы скривились в презрительную усмешку. — Имя скажите сами.
— Кайли, — отчеканил Габриел. — Меня зовут Габриел Кайли.
— Жаль, нельзя проверить. Придумайте что-нибудь получше, мистер
