— Я и тебя видел, однажды, — пробормотал Эллис.
— Меня?
— В парке. Поздно вечером.
— Да. Я говорил там с Элоизой пару ночей назад. Габриела вдруг пробрал холод, когда он понял, что не может вспомнить, сколько ночей назад это было.
— Нет… это было… несколько месяцев назад. Ты лежал на спине, голый, с камнем в руке.
Эллис смущенно потер глаза.
— С камнем?.. — моргнул Габриел. — Вы уверены, что говорите не об Элспет?
— Я знал твою сестру, — презрительно ответил старик. — Видел, как Элоиза разговаривала с ней… но сам я с ней не был знаком, — добавил он, будто защищаясь.
— Я знаю.
— Да? Откуда? — яростно огрызнулся Эллис. — Ты думаешь, Старый Мак — ничтожество? Ты думаешь, я слишком большое ничтожество, чтобы быть с ней знакомым!
— Нет, — как можно спокойнее сказал Габриел. — Нет. Я знаю потому, что, если бы вы были знакомы, вы бы мне об этом уже сказали.
— Хм. Ну, мы не были знакомы. — Эллис как будто смягчился. — Но я видел ее… пару раз. Издалека. Ну, короче, я нашел путь нижней землей в парк, в пару ремонтных выключений. Хе-хе-хе. — Он озорно захихикал. — Чертова система безопасности скопытилась. Ха! — Эллис пожал плечами. — Заснул, целуя эту жидкую леди. — Он поднял фляжку с джином и радостно потряс ее, так что содержимое заплескалось внутри. — Проснулся уже ночью. Пришлось понаблюдать. Не рискнул выходить наружу — вдруг сигнализация работает, — но ноги, парень, проклятые ноги. О-хо-хо. Кровь не циркулирует, а я дрых несколько часов. Поэтому я встал и ходил там, взад-вперед, взад-вперед, ноги просыпались и кусали меня, и вдруг — бац! — кто-то прыгает на меня, и — бац! — я на полу. Потом очнулся, а всюду шпики и…
Габриел перебил:
— Но вы сказали, что слушаете. Вы никого не слышали? Не слышали, чтобы кто-то подходил?
Эллис покачал головой.
— Они были умелые. Ничего не видел, ничего не слышал. Умелые. Ничего. Вдруг они прыгают мне на спину, и пол мчится к лицу, и затем… затем… шпики, руки, как большие жирные тонконоги, хватают Старого Мака с головы до ног.
Эллис с нарочитым вниманием осмотрел свою фляжку. Землянин молча ждал. Пальцы старика дрожали, но эта дрожь не имела ничего общего с джином, и глаза Эллиса блестели от влаги, которую он не мог сморгнуть.
— Проклятие… — прошептал старик, — они убили ее. За что? За то, что сидела себе в парке каждый день… пытаясь злить… Рейнера и его этих… пустыми коробками и фантиками от конфет?.. Чертовы цурзовцы! — Он сплюнул. — Ты знаешь, каково это — узнать, что ты — ничто? Пылинка. Шпики — муниципалы — они подняли меня… подали свою Твердую шпикову руку, пытаясь убедить меня им что- нибудь рассказать. А потом пришли цурзовцы и… черт побери, я и думаю: «Ага, вот они и добрались до меня…» А они вдруг берут и отпускают. И никаких вопросов. Никакого: «Кто ты?» Ничего. Они выплюнули меня. Какой-то старый пьянчуга не имеет ни-че-го, он — ничто.
Эллис снова приложился к фляжке, и жидкость потекла у него по подбородку.
— Было время… я был кем-то. У меня были идеи, меня… меня ценили. Проклятие… Ты знаешь, что это такое, когда вдруг, день за днем не можешь получить работу? Когда ты… Я работал в инженерном деле с тех пор, как мне стукнуло двадцать два! Служил на… я не знаю, на… черт побери… — Эллис попытался сосчитать на пальцах. Потом уронил руку, будто чужую, и шмыгнул носом. — Я не помню, на скольких… на уйме кораблей. И вдруг все кончилось. Я полностью связан. Не могу получить место… кредит аннулирован… слишком большой риск… — Он замолчал.
— Они распустили слух о вас, — тихо сказал Габриел.
— Ты знаешь? — удивленно прошептал Эллис. — Наступает момент, когда под тобой словно разверзается большая яма, и все, что ты можешь сделать, это скользить в нее. Это легче, чем бороться. Жидкая леди, она сохраняет тебе теплоту в горле, и теплоту в брюхе, и пустоту в голове. Ты ударяешься о дно и понимаешь… что все хорошо. Все хорошо. Ты смотришь вверх, и это так чертовски высоко. И ты удивляешься: а чего ты вообще беспокоился?
Теперь Эллис Куинн безудержно плакал, морщины на старческом лице стали блестящей паутиной слез.
— Время от времени я еще выбираюсь в плоскую страну… я мог бы оставаться здесь, внизу, или на Площади, но… здесь у меня нет тени. Иногда мне просто необходимо выбраться наружу и увидеть мою тень, увидеть, что я все еще живой.
Он энергично потер лицо грязным рукавом и сказал уже спокойнее:
— Если тебя интересует голубой ящик… — Эллис помолчал. — Они наняли одного типа, чтобы расшифровать его… одного эксперта, как я слышал. Это было лет… девятнадцать назад. Не знаю, расшифровал он или нет.
— У него было имя? — спросил Габриел с затеплившейся надеждой.
— Магнус Уэстлейк.
— А он еще жив? Эллис ухмыльнулся:
— И да и нет. Слышал, он отправился по Дороге Действительности.
— Куда?
Эллис с жалостью покачал головой:
— Уйти можно по-разному, чудо. Эта Дорога — ВНУТРИ. Мне говорили, что Уэстлейк навсегда ушел во ВНУТРИмир много лет назад.
— Дьявол, — тихо выругался Габриел. Если Уэстлейк навсегда ушел ВНУТРЬ, значит, он постоянно отключен. — А почему? Вы не знаете?
— Эта Дорога — убежище богача. Ты уходишь туда, только если тебе все осточертело, или если ты смертельно болен, или если ты и так наполовину псих… или если боишься.
— Боишься? Боишься чего?
— Чего угодно. Жизни. Смерти. Нет места безопаснее, чем ВНУТРИмир, приятель. Самая жесткая охрана, истребители вкалывают полную рабочую неделю, чтобы не подпускать тонконогов и чип-тараканов к схемам… вот почему это так дорого. Ничто не может до тебя добраться. Видно, у Уэстлейка была богатая семья…
— Значит, это то, от чего он бежал, — сказал Габриел. Это не был вопрос.
— Или от кого, — промолвил Эллис. — Я-то знаю. — Старик сплюнул. — Пора идти.
Он с трудом поднялся на ноги и сделал несколько нетвердых шагов по туннелю.
— Подождите…
Габриел встал, но старый пьяница накренился, полуобернувшись, и махнул рукой, будто пытаясь стереть его.
— Иди своей дорогой, человек. Нижняя страна не обережет тебя, если ты останешься.
— Но где я могу найти вас?
— Эллис…
— Старый Мак! — прошипел Эллис. — Эллис… здесь нет никакого Эллиса! И никогда не было!
Старик повернулся и, шатаясь, побрел прочь. До Габриела донеслось его бормотание:
— Он умер. Он умер там, на Наковальне…
Внезапно обессиленный, землянин прислонился к стене и зажмурил глаза. «Он умер там, на Наковальне».
