– Пожалуйста. Полиция считает, что я убил человека по имени Франко. Если меня найдут, у меня может не быть шанса оправдаться. Мне необходимо поговорить с Андреем.
– У вас галлюцинации, – заявляет она, и ее рука безвольно выскальзывает из моей.
– Вовсе нет. Почитайте газеты. Все, что мне нужно, это поговорить с Андреем. Ну пожалуйста.
Ее лицо расплывается у меня перед глазами, но я четко вижу прищуренные глаза под нахмуренными бровями. Когда Эмили наклонилась послушать мое сердце, я уловил сладковатый запах ее волос, как от только что скошенного сена. В колледже у Дженны на стене висела репродукция картины Эндрю Уайета,[33] на которой была изображена молодая женщина, полулежащая на покрытом травой склоне, со взглядом, устремленным на дом на вершине холма. Раньше я, бывало, воображал себя там, на холме, вместе с ней, нас окружала высокая трава, и теплый ветерок доносил запах земли.
– Питер! – резко зовет меня Эмили.
– Что? – Я выныриваю из воспоминаний.
– Ложитесь в постель. Немедленно. Я буду следить за вашими показателями. Если ваше состояние хоть немного ухудшится, мне придется вызвать «скорую». Здесь я не смогу обеспечить вам надлежащий уход.
– Сначала я должен поговорить с Андреем, – настаиваю я, и мой голос звучит как будто издалека.
Эмили отворачивает стеганое одеяло на кровати и твердо берет меня за руку.
– Спите, – приказывает она, укладывая меня в кровать. – Андрей недалеко, и он никуда от вас не денется. Повидаетесь попозже.
У меня к ней огромное количество вопросов – о Владимире, об обвинениях Дэвиса, о Лимане. Эмили укутывает меня в одеяло и нежно гладит мой лоб. Ее подушка пахнет цветами. Глаза у меня закрываются сами собой, и я проваливаюсь в темноту.
41
Меня будит сильный стук в дверь.
– Приходите позже! – кричу я, думая, что нахожусь в Гарвардском клубе.
– Открывайте, Питер, – требует женский голос. – Это Тиллинг.
Охваченный паникой, я рывком сбрасываю с себя покрывало и делаю инстинктивное движение по направлению к окну. Уже почти полностью стемнело, и на пляже мигает ярко-красными огнями патрульная машина округа Саффолк. Вот черт. Тиллинг снова стучит.
– Давайте, Питер. Не вынуждайте нас взламывать дверь.
Я отодвигаю задвижку. Тиллинг и Эллис стоят в коридоре, позади них маячит какой-то высокий полицейский. Я удивлен, что они не достали оружие из кобуры.
– Как вы меня нашли? – спрашиваю я, и в моем голосе звучит отчаяние.
– Администратор сообщил нам, что вы ввалились сегодня утром и выглядели, как бродяга. Он видел вашу фотографию в утренней газете. Глупо было убегать от нас. – Она окидывает меня взглядом. – Симпатичные «боксеры». Отвратительные синяки.
– Вы не против, если я оденусь?
– Вы не против, если мы войдем?
– Как пожелаете. – Да она просто смеется надо мной.
– Подождите здесь, – приказывает Тиллинг высокому полицейскому и вместе с Эллис заходит в комнату. Эллис закрывает дверь, прислоняется к ней спиной и злобно таращится на меня. Тиллинг садится на стул у стола. На обеих та же одежда, что и две ночи тому назад – на Эллис – ее аргентинский наряд, на Тиллинг – длинная куртка с капюшоном. Нас всего трое, но свободного места в комнате совсем не осталось. Я открываю шкаф напротив стола, чтобы взять одежду, смущенный тем, что за мной наблюдают. Я все еще не могу двигать левой рукой, и мне приходится сесть на кровать, чтобы надеть брюки.
– Кто вас избил? – спрашивает Тиллинг.
– Я не собираюсь делать заявления в отсутствие адвоката.
– Здесь какая-то записка, – говорит Тиллинг, поднимая со стола листок бумаги. – Подписана кем-то по имени Эмили.
– Это совершенно не ваше дело, – слабо протестую я, зная, что стоит им захотеть, и они смогут даже порыться в моих вещах.
– «Вернусь в шесть, – читает Тиллинг. – Состояние стабилизировалось. Не перенапрягайтесь».
Она поднимает листок, чтобы Эллис тоже могла прочитать его. Эллис достает из кармана небольшой цифровой фотоаппарат и фотографирует записку; вспышка ослепляет меня.
– Сними также и пару его синяков, – командует Тиллинг.
Эллис направляет фотоаппарат на меня и делает еще несколько снимков. Я не в той ситуации, чтобы возражать.
– Итак, – Тиллинг кладет записку обратно на стол, – Эмили – та самая, кого мы искали? Та женщина, с которой вы изменяли Дженнифер?
– Она тут ни при чем, – сердито отвечаю я. – Я с ней недавно познакомился. Она врач, работает в Москве.
– Быстро же вы справились. У вас явно талант охмурять женщин.
– Вам что, нравится издеваться надо мной? – Я встаю с кровати, чтобы застегнуть пояс.
– Я скажу вам, что бы мне действительно понравилось, Питер, – горячо произносит Тиллинг. – Мне бы действительно понравилось, если бы вы ответили на пару вопросов. Мне бы хотелось, чтобы хотя бы раз разговор с вами не стал бы пустой тратой времени.
Ее слова застают меня врасплох.
– Разговор? Что вы имеете в виду? – уточняю я. – Разве вы не арестовываете меня?
– Может быть, – ровно отвечает она, бросив быстрый взгляд на Эллис.
– Я не понимаю.
– Есть вероятность того, что вам удастся улучшить свое положение. Но вы должны поговорить со мной. Прямо сейчас.
Трудно сдерживаться, когда у тебя неожиданно появляется надежда. Я должен быть осторожен; я хочу верить в то, что из создавшейся ситуации есть выход, а Тиллинг достаточно умна, чтобы суметь воспользоваться моей уязвимостью. Я снова опускаюсь на кровать, надеваю рубашку и пытаюсь придать себе спокойный вид.
– Вы можете задавать свои вопросы, – заявляю я. – Однако я ничего не обещаю.
Тиллинг достает из карманов диктофон и маленький блокнот, включает диктофон и ставит его на кровать между нами.
– Детективы Тиллинг и Эллис допрашивают Питера Тайлера в гостинице «Оушн Вью инн» в Монтоке, Нью-Йорк. Десятое декабря, семнадцать часов двадцать три минуты. Мистер Тайлер, вам уже зачитывали ваши права. Вы помните эти права?
– Да.
– Вы и сейчас отказываетесь от права на адвоката?
– Только на время этого допроса.
– Вы знакомы с Энтони Ромми, бывшим детективом полиции округа Уэстчестер?
– Да. Но при чем тут может быть Ромми? – Я чувствую какой-то подвох.
– Пожалуйста, просто отвечайте на мои вопросы. Когда вы в последний раз видели мистера Ромми?
– Не знаю. Может быть, месяц назад. В машине на улице возле моего дома.
– И после этого вы его не видели?
– Нет.
– Вам известно что-либо о передвижениях мистера Ромми или о его действиях за последние двадцать четыре часа?
– Нет. Он звонил мне три или четыре дня тому назад и сообщил, что находится в городе Брансуик, Огайо, где я вырос. С тех пор я ничего о нем не слышал.
Тиллинг делает пометку в блокноте: «Брансуик».
– Платили ли вы или любым другим способом поощряли кого-либо следить за передвижениями мистера Ромми или за его действиями в какой-либо момент за последние три месяца?
