Мой хозяин, который, как и все отцы, думал за дочь, ответил, что он опасается, как бы предложение Пустины не застигло Михаэлу врасплох.
— Право, — добавил он, заканчивая разговор, — мне было бы в высшей степени неприятно, если б она ответила вам, не подумав, — но от девушек ее возраста, от девушек, столь склонных к веселым шалостям, мы не можем ожидать, что такой вопрос, заданный внезапно, будет принят с подобающей серьезностью. Обратите внимание, как девочка любит болтать с князем! Это, несомненно, происходит по той причине, что полковник относится к ней как к маленькой, и оттого еще, что между ними слишком велико различие в возрасте.
Едва было произнесено имя князя, как Пустина ощутил новый прилив сил, и, несмотря на то, что мой хозяин уже поднимался с места, милейший адвокат не упустил случая проехаться по адресу полковника.
— Мне кажется, что князь слишком злоупотребляет дружеским расположением барышни, — сказал он с многозначительным видом. — Из-за жмурок, которые он устраивает, и из-за его россказней барышня утратила интерес ко всему, что ей нравилось прежде. Присутствие этого человека мне решительно не по душе!
Какая удача, что последняя фраза была высказана так грубо! Не успела она отзвучать, как мой хозяин уже поклялся себе, что не простит адвоката. У него не хватало смелости открыто объявить Пустине вражду, и он вынужден был воздержаться от каких-либо замечаний, когда адвокат почти признавался в том, что принимал какое-то участие в письме Хароусека, — но там, где не требовалось прямых действий, наш управляющий был словно из стали. Он выпрямился, счастливый, что нашел повод в достаточной мере выразить неприязнь к доктору, и мысленно обещал себе зубами и ногтями держаться Алексея Николаевича.
Господа закончили разговор в тот самый момент, когда сани с князем Алексеем въезжали во двор. Как уже было сказано, произошло столкновение между князем и Яном, и последний, пребывая в страшном смятении, думал найти помощь у адвоката.
В том, как складываются дела человеческие, всегда, вероятно, таится некая насмешка. В тот момент, когда Сюзанн признавалась мне в любви к князю, тот мечтал о Михаэле, а я, горя желанием обнять француженку, выслушивал ее признание в любви к полковнику.
В ту минуту, когда Михаэла подходила к Яну, этот неразумный человек снова заупрямился, и она сбилась с ноги. Кто знает, куда-то поведет ее теперь?
Все мы — печальные актеры смешных интриг. Ходим на цыпочках, кругами, окольными тропками — и половина наших поступков оборачивается против нас же.
Ян увенчал свою глупость, когда, встретившись с адвокатом после злополучной прогулки, предложил тому дружбу. У Пустины, естественно, не было причин сдружиться с молодым Льготой, но он принял предложение.
Дагайте рассуждать, как рассуждал бы доктор Пустина. Поверенный наш был малый не дурак и мог без труда сосчитать выгоды, которые сулил ему этот союз: он узнает намерения старого Льготы; вытянет из Яна весь план, заслужит его благодарность и заставит его совершить столько дурацких поступков, сколько нужно, чтобы Ян себя скомпрометировал. В отношении же к Алексею Николаевичу интересы адвоката согласовывались с настроением Яна в такой мере, что оба могли действовать совместно. Чего же было колебаться Пустине?
Он понял состояние Яна с первых же его слов и сказал себе, что от молодого человека за версту разит несчастной любовью. И слушал он Яна, подавляя улыбку. Только что, разговаривая со Стокласой, наш интриган решил было, что все для него потеряно, — и вот он снова обретал надежду. Ян говорил почти угрожающим тоном.
Хотел бы я знать, что надо здесь этому авантюристу?! — воскликнул он, имея в виду князя.
Что ему надо? — отозвался Пустина. — Да просто кто-то подмазал его, чтобы он всячески мешал продаже Отрады. Стыдно говорить! Этот малый осведомлен о каждом шаге и замешан во всех делах, днюет и ночует у Стокласы, читает всю его переписку. Сами понимаете, делает он это не просто от доброты сердечной или для развлечения. Этот аферист, несомненно, осведомляет старого герцога, который засел в Тироле.
Такое обвинение неприятно поразило слух пана Яна. Он не был уверен, не намек ли это на его собственного отца, ибо молодой человек готов был допустить, что пана Якуба самого связывают с герцогом Пруказским какие-то делишки. «Как знать, может быть, князь — креатура моего папаши, — подумал он, — и как знать, в какой точке сходятся интересы прежних и нынешних помещиков?» Эта мысль не выходила у Яна из головы. Довольно долго он колебался, связываться ли ему вообще с адвокатом, но тут он вспомнил о Михаэле, о ее счастливом личике и о князе, говорившем с ним так надменно после прогулки. Это решило дело. Тень старого Льготы рассеялась, и молодой сжал локоть адвоката.
— Вы говорили со Стокласой о князе? — спросил он.
— Сотни раз! — отвечал Пустина. — Но тот словно оглох и ослеп.
Наступило время ужина, а эти двое все не могли расстаться. Адвокат слушал, а Ян говорил слишком много. И вдруг, перестаравшись в притворстве, он выложил то, что накипело у него на сердце.
— Не верю я, чтоб князь кому-то служил, — брякнул он с прямотою влюбленных, развязывающих язык как раз тогда, когда им следовало бы держать его за зубами. — Не верю, чтобы он преследовал какие-либо иные цели, кроме собственных.
Какие же именно?
Он любит Михаэлу!
При этих словах оба остановились как вкопанные. Провалиться мне, если у Яна не дрожали губы, а адвокат не моргал глазами! Они так и застыли друг против друга, приоткрыв клювы, взъерошив перья и навострив когти.
Но наш век не разделяет обычаев старых времен. Ныне нравы испорчены. И вместо того чтобы схватиться друг с другом и решить спор так, как оно и полагается молодым людям, каждый из двух проглотил свой гнев и заключил с соперником союз против третьего петуха.
Оставим же их — пусть примиряются друг с другом. Оставим их — поступки обабившихся героев не доставят нам ни поучения, ни забавы.
Но где же князь? Где полковник, который повел бы нас к стычкам и ссорам?
А, вспоминаю — он в это время снимал шубу и грел руки у печки. Потом ему захотелось увидеть Марцела, захотелось переброситься с ним парой слов. И вышел пол-? ковник из дому, поискав своего юного друга в помещении, где режут солому, и под конец забрел в коровник.
Был в нашем имении старый скотник. И, разумеется, не какой-нибудь недотепа из медвежьего угла, а родом из Чаславского края, дока по части скотоводства. Человек он был упрямый, всегда имел собственное мнение, и голова его варила как надо. Этот скотник увлекался разведением кроликов и держал их множество в коровнике. Понятно, кормил он их за счет хозяина, зато же и не думал скрывать этого обстоятельства (эко дело, ну запустит руку в мешок с овсом!).
Итак, в тот роковой день князь очутился в коровнике. Слоняясь из угла в угол, он заметил, что под ногами у коров прыгает крольчиха. Подняв зверька за уши, князь с удовольствием стал его разглядывать.
— Твоя? — поддерживая крольчиху под задок, чтоб не надорвать ей уши, спросил он скотника.
— Моя, — ответил тот, занимаясь своим делом.
Отлично, — сказал князь Алексей. — Бельгийская порода — вижу, ты знаток.
Ну и ладно, — отрезал скотник. — Я-то, как вы говорите, знаток, а вот вы эту породу видите нынче в первый раз. Это знаете какая порода? Шерстистая! Так-то! С тем и возьмите. А во-вторых: коли захочешь еще разговаривать со мной, то ты, любезный, мне не тыкай!
Князь улыбался как ни в чем не бывало. На лице его не дрогнул ни один мускул. Я был крайне изумлен и начал уже ухмыляться — здорово его отбрил скотник. А князь — ни слова! Только вытащил из кармана банкноту и протянул скотнику.
Ну, думаю, и ума же у тебя палата! Еще денег давай невеже!
А князь смотрит этак прищурившись на скотника и протягивает ему деньги, будто все на свете можно купить. Но тут-то он и обжегся! Скотник не пожелал ничего у него брать, да еще добавил:
— А подавись ты своими деньгами, и больше сюда не лазай, не то вилами хвачу!
