и хотелось.
Верно подмечено, подумал Адамберг.
— Все, хватит, что решили, то решили, — отрезал он.
Данглар озабоченно наблюдал за этой сценой, не прекращая шлифовать пилочкой ногти и отмечая исподволь градус ярости Ноэля. Лейтенант резким движением застегнул молнию на кожаной куртке — верный признак того, что он готовится перейти в наступление.
— Ваше дело, комиссар, — усмехнулся он в лучах зеленого света. — Но для схватки с этим зверем вам понадобится тигр. И насколько мне известно, — добавил он, указав подбородком на разноцветную шевелюру Новичка, — не все то тигр, что пестрит.
«Удар под дых», — успел подумать Данглар, прежде чем Вейренк вскочил и, побледнев, развернулся к Ноэлю. Но тут же снова рухнул на стул, словно обессилев. Адамберг прочел на лице Новичка такую муку, что комок чистой ярости скрутился у него в желудке, отбросив далеко в сторону войну двух долин. Адамберг редко выходил из себя, но если это случалось, он был по-настоящему опасен, о чем прекрасно знал Данглар, поэтому он тоже встал и, соблюдая все меры предосторожности, быстро обошел стол. Адамберг сдернул Ноэля со стула и, упершись кулаком ему в грудь, начал медленно выпихивать его наружу. Вейренк, машинально положив руку на свои проклятые волосы, не шелохнулся и даже не удостоил их взглядом. Он ощущал только молчаливую поддержку Ретанкур и Элен Фруасси, сидевших по бокам от него. С тех пор как он себя помнил — не считая хаотических влюбленностей, — женщины никогда ничего плохого ему не делали. Не было ни оскорблений, ни даже невинных усмешек. С восьми лет он держался женщин, у него никогда не водилось друзей мужского пола. Вейренк не умел и не любил общаться с мужчинами.
Адамберг вернулся в кафе один минут шесть спустя. Он был по-прежнему напряжен, и лицо его излучало странный приглушенный свет, чем-то напоминавший причудливые отблески витражей.
— Где он? — осторожно спросил Мордан.
— Далеко, с чайками. Надеюсь, он не скоро вернется из полета.
— Он ведь уже был в отпуске, — возразил Эсталер.
Это серьезное замечание произвело на всех умиротворяющее действие — словно в накуренной комнате открыли форточку, выкрашенную желтой краской.
— Ну отдохнет еще немного, — смягчился Адамберг. — Ладно, разбиваемся на группы, — сказал он, взглянув на часы. — Зайдите в контору за фотографиями медсестры. Командует парадом Данглар.
— А вы? — спросил Ламар.
— Я возглавлю войско. Вместе с Вейренком.
Адамберг не мог до конца разобраться в создавшейся парадоксальной ситуации, равно как и Вейренк, который был даже не в состоянии продекламировать пару строк, чтобы прийти в себя. Вейренк прикрывал комиссара, а комиссар защищал Вейренка, хотя ни тот, ни другой вовсе не стремились к подобным расшаркиваниям. Провокации чреваты нежелательными последствиями, подумал Адамберг.
Комиссар и лейтенант два часа бродили по рынку, умудрившись не обменяться ни единым словом. Расспросами в основном занимался Вейренк, пока Адамберг вяло высматривал то — не знаю что. Уже смеркалось, когда он предложил сделать привал, молча указав на брошенный кем-то деревянный ящик. Они сели на противоположные края ящика, как можно дальше друг от друга. Вейренк закурил, и облачко дыма заполнило собой паузу.
— Нелегкое сотрудничество, — заметил Адамберг, положив подбородок на сжатый кулак.
— Нелегкое, — подтвердил Вейренк.
Играть со смертными легко богам всесильным
И рушить замыслы, в глаза пуская пыль нам.
— Вы правы, лейтенант, виноваты именно боги. Они киряют и забавляются от нечего делать, а мы как дураки мешаемся у них под ногами. Мы с вами. А они и рады спутать нам все карты.
— Вы не обязаны заниматься оперативной работой. Почему вы не вернулись в Контору?
— Потому что мне нужен экран для камина.
— А. У вас есть камин?
— Есть. Том скоро пойдет. Экран мне просто необходим.
— Один какой-то я заметил в Колесном ряду. Если повезет, мы успеем до закрытия.
— Что ж вы раньше молчали?
Через полчаса Адамберг и Вейренк шли назад в темноте, еле удерживая вдвоем тяжеленный старинный экран для камина. Пока Вейренк торговался, Адамберг проверял устойчивость экрана.
— Хорошая вещь, — сказал Вейренк, ставя его возле машины. — Красиво, прочно, недорого.
— Хорошая, — согласился Адамберг. — Поднимите эту вещь на заднее сиденье, а я втащу ее с другой стороны.
Адамберг сел за руль, Вейренк — рядом, пристегнув ремень безопасности.
— Курить можно?
— Курите, — разрешил Адамберг, трогаясь с места. — Я сам долго курил. В Кальдезе все ребята тайком покуривали. Полагаю, что у вас в Лобазаке тоже.
Вейренк открыл окно.
— Почему вы говорите — в Лобазаке?
— Ну вы же там жили, в двух километрах от виноградника Вейренк де Бильк.
Адамберг вел машину спокойно, аккуратно вписываясь в повороты.
— Ну и что?
— А то, что напали на вас именно в Лобазаке. А не на винограднике. Зачем вы врете, Вейренк?
— Я не вру, комиссар. Это случилось на винограднике.
— Это случилось в Лобазаке. На Верхнем лугу, за часовней.
— На кого напали — на вас или все-таки на меня?
— На вас.
— Тогда мне лучше знать. Если я говорю, что дело было на винограднике, значит — на винограднике.
Адамберг остановился на красный свет и взглянул на коллегу. Вейренк говорил искренно, без всякого сомнения.
— Нет, Вейренк, — сказал он, трогаясь, — дело было в Лобазаке, на Верхнем лугу. Туда пришли пятеро парней из долины Гава.
— Пятеро подонков из Кальдеза.
— Разумеется. Но ноги их не было на винограднике. Они пришли на Верхний луг.
— Нет.
— Да. Стрелку назначили в часовне Камалеса. Там они на вас и набросились.
— Не понимаю, чего вы добиваетесь, — проворчал Вейренк. — Дело было на винограднике, я потерял сознание, отец забрал меня оттуда и отвез в больницу в По.
— Это было за три месяца до того. В тот день, когда вы не удержали кобылу и угодили ей под копыта. У вас была сломана голень, отец подобрал вас на винограднике и отвез в По. Кобылу продали.
— Не может быть, — прошептал Вейренк. — Откуда вы знаете?
— Разве вы не были в курсе всего, что происходит в Кальдезе? Вы в Лобазаке не слышали о том, как Рене упал с крыши и чудом выжил? Как сгорела бакалейная лавка, не слышали?
— Слышал, конечно.
— Ну вот видите.
— Это было на винограднике, черт побери.
— Нет, Вейренк. Сначала ускакала кобыла, а потом уже на вас напала шпана из Кальдеза. Вы падали в обморок два раза с интервалом в три месяца. Вас дважды отвозили в больницу По. У вас один кадр наехал на другой. Посттравматическое расстройство, как сказала бы наша Ариана.
Вейренк отстегнул ремень и наклонился вперед, упершись локтями в колени. Машина медленно въезжала в пробку.
— Нет, я все-таки не понимаю, к чему вы клоните.
— Что вы делали на винограднике, когда появились те парни?
— Я должен был посмотреть, в каком состоянии гроздья, ночью была сильная гроза.
