почувствовал привычную пружинистость.
Мы стремительно пошли в сторону дома. Неожиданно я поймал себя на том, что больше не стоит беспокоиться по поводу объяснений Дмитрию про разбитую фару, но, вполне возможно, видел это не один он. Свидетелями произошедшего могли стать его родители и другие жильцы дома, значительная часть которых была пожилого возраста и, как я небезосновательно думал, проводила много времени именно у окон. Несомненно, некоторые из них также видели выбегающего из подъезда Дмитрия, осматривающего джип и бросившегося на мои розыски, в результате которых получается так, что он пропал без вести. Конечно, обвинять здесь в чём-то меня прямых оснований нет. Однако всё как-то так складывается, что в любом случае я окажусь в числе если и не обвиняемых, то свидетелей точно. Как это не вовремя. А видел ли нас кто-то возле парка? Пожалуй, нет. Я даже не припомню, чтобы проезжала хотя бы одна машина, да и дома возле парка расположены торцом к дороге, поэтому обзор из них весьма затруднён. Но ведь граждане у нас такие, что рассмотрят всё, даже невозможное. И что же получается? Разбил человеку фару, потом скрывался от него по городу, а когда он меня нашёл и начал избивать, сделал нечто такое, что Дмитрий непонятным образом пропал. Да, противненькая такая история может выйти. А если ещё кто-то видел меня с Наташей и Женей, которые тоже бесследно исчезли, то, наверное, серьёзных подозрений, пусть и косвенных, не избежать. Конечно, вряд ли возможно найти тела, но это единственное, на что остаётся уповать.
Размышляя об этом, я обогнул дом и увидел Ольгу, сидящую на маленькой скамеечке возле ограды детской площадки. Прямо за ней стоял джип Дмитрия, который теперь, кажется, уставился на меня своей повреждённой фарой с явным укором и заставлял почувствовать себя неудобно. Тем не менее, я радостно приветствовал Олю, взмахнув рукой:
– Привет. Ты чего здесь делаешь?
– Тебя, конечно, жду.
– Так мы с тобой разве не договорились созвониться?
– Верно. Но тут кое-что изменилось, и я хочу с тобой поговорить о работе.
– Знаешь, снова как-то у нас очень неудачно получается, – протянул я, неопределённо разводя руками.
– Что, опять я не вовремя?
– Ну, что-то в этом роде.
– Так это и есть тот самый друг, на которого ты намекал?
Оля нагнулась и протянула руку, чтобы погладить Норда.
– Да, решил обзавестись собакой.
– Очень милый. Так ты сейчас домой?
– Не совсем. Понимаешь…
– Ладно, ладно – не надо мне ничего говорить о занятности. Кирилл, в чём дело? Я себя в последнее время с тобой чувствую так, словно мы отдаляемся друг от друга.
– Нет, конечно. Чего ты выдумываешь? Просто сейчас так складываются обстоятельства, что буквально ни до кого.
Я вздохнул и торопливо оглянулся.
– Может быть, всё-таки пригласишь меня ненадолго зайти? Ты же знаешь, что приставать с разными глупостями не буду. Ну, или, если хочешь, давай здесь минут десять переговорим.
– А это никак не терпит? Тут такое дело…
– Какое? – Ольга скрестила на груди руки и очень серьёзно на меня посмотрела. – Это как-то связано с нашей позавчерашней историей?
– Да. Так оно и есть.
– Может быть, поделишься? Могу дать какой-нибудь дельный совет.
– Знаешь, всё так не просто…
Я снова обернулся и убедился, что преследователей пока не видно, хотя не сомневался, что они не заставят себя особо долго ждать.
– Ты чего всё время крутишься, словно за тобой кто-то гонится?
Оля нахмурилась и осмотрела меня с ног до головы:
– И видок побитый какой-то. Воротник оторван. Ты куда влез, Кирилл?
– Всё нормально. Так, кое-какие нюансы.
– Да? А я вижу совсем другую картину и никуда не уйду, пока не услышу всю историю. Это может показаться глупым или наивным, но ты у меня, так выходит, единственный близкий друг, и я, конечно, не могу позволить себе его потерять просто потому, что видела проблему, но прошла мимо. Ну, выкладывай!
– Оля, пойми. Может быть, ты и права. Давай-ка поднимемся…
Я услышал угрожающее рычание Норда и, быстро повернувшись, увидел Бориса и Веру Павловну, вышагивающих в нашу сторону.
– Всё, быстро бежим! – крикнул я, хватая Олю за руку.
– Ты в своём уме? Это и есть те люди, которые создают тебе такие большие проблемы? Подросток и пенсионерка?
– Да, но ты не понимаешь…
– Ну, видно, совсем дела плохи, – усмехнулась Ольга и, решительно, даже с какой-то брезгливостью, отбросив мою руку, хотела шагнуть вперёд. Но я схватил её за пояс и смог практически пронести несколько шагов в сторону, а потом, не отпуская, побежал к подъезду, увлекая Олю за собой.
– Псих. Просто сумасшедший. Отпусти! – закричала она и, наконец вырвавшись, остановилась, глядя попеременно на меня и наступающих Бориса и Веру Павловну.
– Эй, вы – немедленно остановитесь! – твёрдо сказала Ольга, поднимая вверх руку. Но, понятное дело, нелюди никак не отреагировали на эти слова. Они уже проходили мимо машины Дмитрия. Борис задел её сзади, похоже, даже не заметив, и джип громко заверещал. Забавно, а когда я разбил задний фонарь, была полная тишина, но даже она позволила застать меня на месте преступления. Что же говорить теперь?
– Скорее, бежим! – повторил я, еле сдерживая поводок с беспокойно мечущимся Нордом.
– Погоди. – Ольга расстегнула сумочку, вытащила оттуда удостоверение, которое сохранила ещё со времён своей работы в пресс-службе МВД, и вытянула его вперёд: – Стойте на месте. Полиция!
И тут я понял, что надо спасать себя или погибнем все вместе.
– Беги за мной, быстрее! – закричал я и помчался с Нордом к подъезду, оглядываясь и видя, как Вера Павловна, словно пушинку, отшвырнула Ольгу в воздух, та перевернулась несколько раз и с шумом обрушилась на лобовое стекло машины Дмитрия. В фильмах часто показывают в подобных сценах какие-то зловещие и душещипательные конвульсии, которые люди привыкли считать нормой, но здесь ничего такого не было – она просто лежала, как-то нелепо и отстранённо. Наверное, в этом и было истинное лицо смерти.
Я ещё больше прибавил хода, промчался через дверь и, буквально взлетев вверх по ступенькам, торопливо скрылся в квартире, впервые в жизни запершись на все четыре замка и два засова обеих металлических дверей. Торопливо стянув куртку, я отбросил в сторону ботинки, услышав стук сыплющихся из них на пол камешков с Трюфельного холма, отстегнул поводок от ошейника Норда и ринулся в комнату. Конечно, выходить на балкон я не стал, но мне и отсюда был прекрасно виден двор, Димина побитая машина и Оля, неподвижно лежащая на лобовом стекле в луже крови. Какой-то пенсионер спешил в эту сторону, размахивая палкой и громко крича – видимо, оставалось совсем недолго ждать и приезда полиции. Однако самих преследователей нигде не было видно. Что же дальше? Да, как-то отвратительно всё складывается, и кажется, только в этот момент до меня дошёл весь смысл произошедшего, заставив сдавленно закричать и тут же прикрыть себе потной и дрожащей ладонью рот.
Я только сейчас осознал, насколько был привязан к Ольге. В голове, стремительно сменяя друг друга, мелькали образы, как мы со смехом пьём из горла шампанское, подходя к метро, сидим на крыше высотки, опасно свесив ноги вниз, и без умолку хохочем. Да, после сегодняшней трагедии одну из самых ярких и позитивных страниц моей жизни можно смело считать закрытой навсегда. И от образовавшейся в душе невосполнимой бреши хотелось отчаянно кричать даже через закрытый рот и начать крушить всё вокруг. Как это обидно и несправедливо! Однако вопль разрастался лишь у меня в голове, заставляя
