Мой ответ был несколько вызывающ, и, несомненно, я развил бы его дальше, но тут заметил на экране какое-то очень знакомое лицо. Приглядевшись, я с удивлением узнал свою фотографию, видимо, взятую с копии каких-то документов. Потом мелькнули нарисованные от руки, но очень похожие образы Бориса и Веры Павловны, сопровождаемые, видимо, каким-то закадровым голосом, так как никакого текста я не видел. Звук у телевизора был выключен, и я машинально осмотрелся в поисках пульта:
– Что это такое?
– Об этом мы тебе и хотели сказать – уже несколько раз показывали, – взволнованно ответила Людмила. – Это ещё одна причина воспользоваться помощью Виталия Александровича.
– И что там говорится?
– В общем-то, ничего особенного, кроме того, что всех, кто вас видел, настоятельно просят позвонить по телефонам полиции. Не думаю, что это так уж страшно – тебя на этом снимке и не узнать. Однако всё- таки не стоит сбрасывать со счетов, что теперь вас официально объявили в розыск, – спокойно пояснила Женя. – С этим мы ничего сделать не можем, да и на кладбище, думаю, нам потребуется помощь, поэтому, уверена, мы скоро удачно и решим все эти вопросы. Поверь, он мировой мужик и ничего лишнего не спросит!
– Ладно. Но всё-таки, думаю, мне стоит кое-кому позвонить… – пробормотал я, тремя быстрыми глотками выпив предложенный кофе и приподнимаясь. – Не нравится мне подобная реклама.
Я отыскал в своей сумке сотовый телефон, а уже через пару минут набирал по памяти номер одного из близких друзей моих родителей, который недавно получил звание генерал-майора и уже, наверное, лет тридцать служил в органах. Мы были неплохо знакомы и, что называется, всегда находили общий язык, поэтому я не сомневался – каким бы странным ни показался ему мой звонок, он внимательно выслушает и постарается помочь.
– Да, слушаю, – в трубке раздался приятный доброжелательный голос Романа Александровича.
– Доброе утро. Это Кирилл беспокоит.
– Кирилл? Ты где? Ты знаешь, как волнуются родители?
– Это одна из причин моего звонка вам. Пожалуйста, передайте им, что со мной всё в порядке, но сейчас появились срочные дела, которые я надеюсь в ближайшее время завершить и сразу же с ними свяжусь.
– Понятно. А что там случилось у тебя дома?
– Об этом тоже потом, пожалуйста.
– Ладно. Тогда чего же ты хочешь?
– Я только что видел себя по телевизору… – Замявшись, я попытался придать своему голосу максимально серьёзные нотки. – Пожалуй, это излишне. Вы не могли бы как-то помочь, чтобы меня сняли с розыска?
– Сложный вопрос. Погибла женщина при странных обстоятельствах, пропал человек, и всё это как-то связано с тобой… Пойми меня правильно, я попробую что-то сделать, но всё намного серьёзнее, чем просто пропажа без вести. Уверен, ты прекрасно понимаешь.
– Этого мне вполне достаточно. Большое спасибо.
– Не за что. Так ты ничем не хочешь поделиться?
– Извините, но пока нет.
– Ладно. Но, надеюсь, ты никого не убивал или что-то в этом роде?
– Нет, конечно. Ну, вы же меня знаете.
– Приятно это слышать. А что относительно этих двоих? – В голосе Романа Александровича промелькнули официальные нотки. – Вы знакомы? Что вас связывает? Где они сейчас?
– Честно говоря, пока затрудняюсь ответить на все эти вопросы.
– Не знаешь или не хочешь говорить?
– Тут всё очень не просто… – Я потеребил пальцем неудобный аппарат, который успел сильно разогреться и пластмасса немного обжигала щёку. – В общем, обещаю всё рассказать через несколько дней.
– Что же, договорились. Но, знаешь – очень странно. Эта твоя компания уж очень смахивает на тех, кого нет в живых. Я, конечно, не знаю – что там у вас за дела, но мне это совсем не нравится. Тем более из-за того резонанса, что получило это дело.
– Поверьте, я тоже от всего этого не в восторге. В любом случае, спасибо вам за то, что выслушали и обещали помочь.
– Не за что. Но, знаешь, если бы ты сказал немного больше, то я смог бы это сделать с большим успехом.
– Я понимаю, но – как есть. Ещё раз прошу вас связаться с родителями и сказать, что со мной всё в порядке и мы вскоре увидимся.
– Обязательно. Точно больше ничего не хочешь мне сказать? По-дружески.
– Извините, но нет.
– Хорошо. Ты ещё будешь звонить?
– Не знаю, но надеюсь, что уже по итогам всего.
– Ладно. Держись, а я постараюсь что-нибудь придумать. Очень рад, что с тобой всё в порядке. Поверь, я тоже беспокоился.
– Я понимаю. Ещё раз спасибо. До свидания.
Сбросив вызов, я вытащил из телефона аккумулятор и SIM-карту, подошёл к окну, открыл форточку и выбросил всё это хозяйство подальше на улицу. Не знаю – хватило ли времени, чтобы засечь моё точное местонахождение, но если аппарат останется при мне, это обязательно произойдёт. А при всём хорошем отношении Романа Александровича я не без оснований думал, что это может мне сейчас лишь помешать. Конечно, как человек старой закалки, он вряд ли адекватно воспримет правду, как она есть, а значит, и не сможет правильно помочь. Услышав такое, даже наоборот – заботливо упечёт меня в какой-нибудь реабилитационный центр, специализирующийся на проблемах с головой. В общем, хорошо, что мы поговорили и все в курсе, что со мной всё в порядке, – и на том спасибо.
– С кем ты разговаривал? – спросила, входя в комнату и присаживаясь на кровать, Людмила.
– Это мой хороший знакомый из органов. Просто хотел сказать, что со мной всё в порядке.
– О помощи не просил?
– Нет, воздержался.
– Ну и хорошо, а то, знаешь, у меня такое впечатление, что отчим Наташи стоит, так сказать, по другую сторону баррикад, и вряд ли у них получится какая-то согласованность.
– Согласен с тобой. Нет, они никак не должны помешать друг другу.
– Вот и ладно. А ещё, знаешь, я хотела у тебя спросить… – Людмила неожиданно замялась и даже немного покраснела. – Когда всё это закончится удачно, мы сможем продолжить наши отношения?
– Ну, конечно. Думаю, подобные вещи очень даже сближают, – энергично кивнул я.
– Да, согласна. Но я имею в виду нечто большее, чем просто дружба. Ты понимаешь?
– Ты говоришь слишком прямо – сложно не понять.
– Думаю, если я поделилась с тобой мыслями о суициде, то уж о любви тем более могу говорить открыто, – Люда заулыбалась и опустила голову.
– Хорошее это дело. Но давай сейчас всё-таки больше думать о делах, иначе твоё предыдущее желание вполне может сбыться тогда, когда ты раздумала.
– Наверное, ты прав. Просто мне хотелось, чтобы ты знал.
Я наклонился и обнял девушку, услышав мелодичный звонок.
– О, это с рецепшена! – воскликнула Людмила и, быстро встав, скрылась в коридоре.
А я подумал – как странно всё складывается. Мог ли о чём-то подобном я подумать раньше? Конечно, нет. Хотя сейчас стоит признать, что наши отношения в школе были скорее странными, чем негативными. В самом деле, Люда меня часто подкалывала и вела себя явно вызывающе, но откровенной злобы не было – скорее своеобразное дружеское заинтересованное участие. Разумеется, тогда это таким вовсе не казалось, но с годами, как и на многое в прошлом, начинаешь смотреть по-другому.
– Он сейчас будет здесь. Постарайся произвести хорошее впечатление, – сказала, появляясь в дверях, Женя. – Я буду рядом и помогу. Главное – не волнуйся. Он мировой мужик и очень любит Наташу.
