на стрелку. В какой-то момент, прищурившись, он поинтересовался:
– Мочить, если увидим, будем обоих?
Я про себя улыбнулся, решив, что вопрос прозвучал как-то явно поздновато, однако спокойно ответил:
– Молодого человека очень желательно только ранить, а вот по пожилой женщине стреляйте из всего, что есть, и максимально интенсивно. Но, как только я скажу прекратить, сразу же останавливайтесь!
– Хорошо. Забавно звучит. Много повидал, но такое у меня, честно говоря, впервые.
– У меня, признаюсь, тоже.
– Внимание! Я кого-то вижу! – неожиданно воскликнул дозорный и вскинул автомат.
– Ребята, не прерывайтесь. Давайте-давайте, побыстрее! – бросил Носатый подручным, копошащимся в могиле, а сам, вытащив пистолет, живо напомнивший мне оружие главного героя старого комедийного сериала «Кувалда», встал рядом и хрипло выдохнул: – Это он самый?
Людмила посмотрела в указанном направлении, Женя торопливо закивала, а я озвучил вслух, придерживая за поводок явно впадающего в беспокойство Норда:
– Да.
– Эй, ты. Стой на месте! – закричал Носатый. – Слышишь? Подними руки и расставь ноги на ширине плеч!
Борис никак не отреагировал на его слова, он неторопливо и как-то отрешённо двигался в нашем направлении. Кажется, всё внимание ребят сосредоточилось именно на нём, а я больше выискивал Веру Павловну, которая почему-то не спешила появляться, и нетерпеливо посматривал на всё больше углубляющуюся яму на её могиле. Пожалуй, не так уж много осталось до гроба, но стоит поторопиться. Впрочем, похоже, это понимал не я один – темп работы явно усилился, и всем, кажется, передалось некое всё нарастающее беспокойство, буквально витающее в воздухе.
Раздался одиночный выстрел, отозвавшийся треском и облачком пыли, отлетевшими от одной из надгробных плит, взвизгнул Норд, но Борис продолжал идти как ни в чём не бывало.
– А это ещё что такое?
Носатый удивлённо округлил глаза и показал в сторону высокого дуба, располагавшегося за церковью. Там, в поредевшей кроне, явно кто-то был, и я без труда узнал образ Веры Павловны. Чего это она вздумала туда забраться? Тем более когда Борис, фактически безоружный, рисковал своей жизнью…
– Стреляй по человеку на дереве! – закричал Носатый, и раздались две резкие пулемётные очереди.
Ветки дерева разлетались в разные стороны, словно ломаемые невидимыми пальцами, а Вера Павловна, неторопливо снизившись, словно прыгая в замедленной съёмке, благополучно достигла земли и начала приближаться. Она точно осунулась, и одежда находилась в страшном беспорядке. Похоже, эти нежити не очень-то заботились о своём внешнем виде, однако от этого образ женщины стал лишь зловещее. Теперь Веру Павловну можно было легко принять за какого-нибудь выбравшегося из могилы мертвеца, который пришёл за теми, кто оказался в его владениях и ведёт себя не должным образом.
Раздалась ещё пара одиночных выстрелов. Я увидел, как, дёрнувшись, упал Борис, а Носатый прокомментировал:
– Нога. Жить будет. А вот с этой дамой дело посерьёзнее…
Вера Павловна шла к нам буквально напролом, с громким хрустом ломая надгробия и деревянные кресты, словно не замечая препятствий. Норд мелко трясся, скулил и даже спрятал вниз хвост. Наверное, если бы не поводок, то друг детства давно бы дал дёру. А тем временем в сторону нежити звучала стрекотня автоматов, но пули, похоже, не причиняли никакого вреда и даже не задерживали женщину.
– Ложитесь! – крикнул Носатый, и я увидел, как он вытаскивает чеку из гранаты, неожиданно оказавшейся в его руках, которая в следующее мгновение полетела в сторону гостьи. Через несколько томительных секунд раздался оглушительный взрыв, всё содрогнулось, и вокруг посыпались куски холодной и мокрой земли. Такого я не ожидал – наше путешествие превратилось прямо в какие-то военные действия, явившиеся для меня полной неожиданностью. Я-то надеялся, что это будет нечто вроде нашей поездки в садовое товарищество, а мы уже, наверное, разворотили половину кладбища. Шуму же понаделали, наверное, ещё больше – удивительно, что до сих пор не слышно полицейских сирен.
– Чёрт побери. Ну, ладно!
Носатый, который упал недалеко от нас, отряхиваясь, приподнялся и, вытащив из-за пазухи ракетницу, решительно направился в сторону Веры Павловны, которая продолжала безмятежно приближаться.
– Стой! Погибнешь! – крикнул я, растерев лицо грязными руками и, перекатившись, оказался на краю могилы. Похоже, парализованный ужасом Норд безропотно оказался рядом и, кажется, находился в предобморочном состоянии, если это вообще возможно для собаки. Во всяком случае, выражение морды у него было именно такое. Крышка гроба только-только появилась, а оба копателя, как в окопе, залегли на дно с автоматами и, насколько я понял, ждали команды, чтобы тоже вступить в бой. Но меня интересовало совсем другое – нежити очень близко, а цель ещё не достигнута.
– Эй, ты. Дай автомат и помогите своему товарищу! – закричал я, решительно протягивая руку и беря у рыжеватого парня оружие, оказавшееся непривычно тяжёлым.
– Что ты делаешь? – спросила Людмила, скатываясь рядом и хватая меня рукой за шею.
– Аккуратно. Чуть в сторону! – ответил я и, приподнявшись, решительно нажал на курок.
Меня всего затрясло, а руки, казалось, сейчас попросту оторвутся. Но я не отпускал автомат, глядя, как часть крышки гроба превращается в месиво из торчащих в разные стороны ошмётков древесины. Норд просто стоял рядом и, умоляюще глядя на меня, лишь слабо поскуливал. Мне показалось, что он прощался с жизнью и был рад, что это происходит вместе с хозяином – в этом, несомненно, виделся некий признак верности и благодарности, за что я был очень признателен другу детства.
– Там лежит мама Наташи. Настоящая, – каким-то бесцветным голосом сказала Женя, присаживаясь рядом.
– Не хочу, чтобы она потом узнала об этом или увидела такое.
– Ты, вот что, – меньше болтай. Лучше бы помогла. Ты же можешь. В чём проблема? – завопил я, услышав глухие щелчки и понимая, что рожок опустел. – Тут всё превратилось в самую настоящую войну, а ты спокойно наблюдаешь!
– Извини, не хотела тебя разочаровывать, но у меня остаётся всё меньше сил… – Женя покосилась на приподнимающуюся правее Людмилу. – Я надеюсь, что мне удастся обеспечить ваш отход, но надо постараться вступить в бой в самый последний момент и вынужденно.
– То есть тебя тогда как-то ранило. Или что? Я не понимаю, – всхлипнула Людмила.
– Нет, просто, оказывается, сил в таком облике даётся не так много, как хотелось бы, и я чувствую себя сейчас не самым лучшим образом. Но это не то, что с живым человеком – я не могу отдохнуть и восстановиться. Точнее, знаю, где можно зачерпнуть ещё силы, но не сделаю этого.
– Почему же?
Я оглянулся – Носатый отступал, сжимая в руке нож и выглядя каким-то потерянным. Остальные опустили оружие и, кажется, готовы были в любой момент бежать. Вот такие защитнички. Хотя, с другой стороны, кто бы не впал здесь в панику? Тем более люди, которые привыкли решать все вопросы силой и впервые столкнулись с тем, что она здесь никак не помогает. Больше-то ничего и не остаётся.
– Хватайте Бориса и бегите к машинам. Мы скоро! – крикнул я, взмахивая рукой, и, кажется, это была именно та команда, которую они ждали: – Оглушите его или ещё что-то, но не убивайте!
– А как же вы?
– Ждите нас. Справимся!
С удивлением я увидел, что эти люди с поразительной быстротой подбежали к тому месту, где лежал брат Жени, склонились над ним и вот уже тащат тело в сторону.
– Силу можно почерпнуть только с тёмной стороны Трюфельного холма, где она есть, но там содержится зло. И эта мощь не поможет, а захватит и начнёт диктовать свою волю, – ответила Женя, выглядящая так, как будто сейчас расплачется. – Я не точно это знаю, но чувствую и боюсь, что тогда перестану быть вашим другом и могу вполне сыграть на руку преследователям, в чём никто не заинтересован.
– Это да. Но…
