Снежана заплакала, но Никто даже бровью не повел.
– Терпи, конфетка. Скоро все закончится. Ты знаешь, что твой папа – плохой человек?
– Он не плохой, – возразила Снежана, размазывая кулачком по лицу слезы.
– Плохой, – повторил Никто упрямо и вздохнул. – Бедное дитя. Но ты в этом не виновата.
– Он мне не настоящий папа, – вдруг сказала Снежана, перестав плакать. – Мой папа… Он просто не живет с моей мамой.
– Да? – спросил Никто. Его брови взметнулись вверх, пожалуй, в этот раз он был впервые по- настоящему удивлен с тех пор, как бежал из больницы. – А эти мальчики, близнецы?
– Они не мои братья. Они папины.
Никто был удручен. Он-то рассчитывал на другое! Оставалась надежда, что в этом толстяке все же проснется совесть, и он соизволит оторвать свой зад и начнет поиски приемной дочери. Он быстро успокоился. С толстяком был Первый, сентиментальный слюнтяй, он наверняка будет «за», чтобы поучаствовать в спасении девочки. Поучаствовать в игре. Ее игре…
– Я хочу писать, – сказала Снежана. Лицо ее было спокойно, глаза блестели, и Никто без труда догадался, что задумала эта наивная кроха.
– Давай. Писай, – смилостивился он.
– Я не могу здесь, – напряженно сказала девочка. – Я… я вас стесняюсь.
– Хорошо, – с легкостью согласился старик. – Иди вон туда, там я тебя не увижу.
Снежана посмотрела в сторону, куда указал Никто, и тот заметил промелькнувшую на ее личике надежду. Господи, несчастное создание.
Она медленно, шаг за шагом стала отдаляться, не сводя глаз со старика. Тот словно и забыл о ее существовании. Когда она была уже на расстоянии двадцати метров от него и собиралась дать деру, где-то сзади послышалось ворчание. Снежана вскрикнула, чуть не выронив куклу. Из-за кустов вылез пес, здоровенное животное с пригнувшейся головой. Шерсть свалявшаяся, в грязных колтунах, из узкой пасти вывалился грязно-розовый язык, с клыков свисала липкая слюна.
Снежана завизжала и стрелой бросилась обратно к Никто.
– По-помогите! – Она без сил упала к нему прямо на колени, от ужаса зажмурив глаза. Никто лишь грустно улыбнулся. Пес недовольно тявкнул и бесшумно, как тень, исчез в зарослях. Он ушел так, будто страстно хотел броситься вслед за ребенком, но какая-то неведомая сила остановила его. На лице Снежаны застыла гримаса всепоглощающего страха, словно все происходящее было плохим сном.
– Не бойся, – шепотом сказал Никто, гладя своими огрубевшими пальцами лоб девочки.
Опять Она. После прошествии стольких лет эти псы все еще здесь. Значит, игра действительно будет захватывающей.
Он окунулся в воспоминания. Голод и жажда спрятались где-то глубоко, и теперь перед собой он видел лишь белокурую голову маленькой девочки, красную от крови. Девочки, которую он, полупьяный, шатаясь, нес к колодцу. И он вспомнил силуэты псов, которые безмолвными призраками наблюдали за ним, как хмурые стражи.
– Дедушка, что мы тут делаем? – прошептала Снежана.
– Ждем, – так же тихо ответил ей Никто. Ветер взлохматил его седые засаленные волосы. – Ждем, – повторил он.
– Ну-с, какие будут мысли? – спросил Клепа, подтягивая ремень.
– Едем. Какие еще могут быть мысли? – произнес Руслан. Клепа многозначительно посмотрел на Ингу.
– Я поеду с вами, – сказала она, правильно истолковав взгляд. – Попробую вспомнить дорогу.
– Это слишком опасно, – возразил Руслан.
– Ну и что? – пожала плечами женщина. – Во всяком случае, решение я приняла. Юра останется здесь.
– Когда едем? – осведомился Клепа, взглянув в окно. – Конечно же, Рус скажет, что сейчас, на ночь глядя, да?
– Совершенно верно.
– Дайте мне пять минут на сборы, – сказала Инга, поднимаясь из-за стола.
Мужчины вышли на улицу.
– Рус, я чувствую себя не в своей тарелке, – признался Клепа другу. – Не поверишь, но… я впервые действительно понял, что мы были подонками.
– Наконец-то, – криво усмехнулся Руслан. Он вздохнул и сказал: – И все же я не хотел бы, чтобы она рисковала.
Клепа сухо бросил:
– Без нее мы не найдем дорогу.
Руслану было нечего возразить. Его друг был прав.
Инга быстро переоделась, сунула узкие ступни в мокасины из толстой кожи и напоследок заскочила в ванную. Побрызгалась дезодорантом и мельком взглянула в зеркало. И тут же замерла, как кролик, ослепленный фарами приближающегося автомобиля. В отражении была она… только стояла она не лицом, а спиной. Она видела свой затылок, смешной хвостик волос, перехваченный резинкой, платок, с которым она не расставалась уже более двадцати лет… Вдруг отражение повернулось, и Инга с трудом сдержала рвущийся из глотки крик. Инга-двойник медленно сняла с лица платок, и женщина до крови закусила губу. На нее смотрела она, только с нормальным лицом, без этих кошмарных ожогов и шрамов. Отражение раздвинуло губы в улыбке, показав ряд великолепных жемчужных зубов. Она улыбалась, но все равно от этой улыбки хотелось вопить от ужаса, было в ней что-то ледяное, жуткое, обещающее беду.
–
– Что… что тебе надо? – севшим голосом спросила Инга.
– Сиди дома, Инга. Не надо никуда ехать. Твоя игра закончилась, – ласково проговорило существо в зеркале. –
Инга-двойник стала уменьшаться в размере, руки и ноги быстро укорачивались, лицо стало круглым и каким-то неестественным, глаза из серых стали ярко-голубыми, рот раскрылся, обнажая ряд кинжалообразных зубов. Теперь в отражении перед Ингой в воздухе парила кукла, лениво болтая ногами в крошечных сандаликах. Губы куклы были в чем-то влажном и красном.
– Отпусти их. Пусть едут. Это их игра. Но не твоя, – проскрежетала кукла, и вдруг из ее пасти, прямо из зеркала на Ингу выплеснулась багровая жидкость. Инга закричала, схватившись за лицо. Оно было сухим. Она со страхом посмотрела в зеркало. На нее смотрело ее обычное отражение, в платке, с широко раскрытыми глазами.
– Все нормально, – сказала она громко, пытаясь унять охватившую ее дрожь. – Нормально.
Она выбежала на улицу. Юра увлеченно ковырялся в двигателе «девятки».
– Я скоро вернусь, – бросила Инга сыну и прыгнула в джип Клепы. Она решила пока не рассказывать о происшедшем в ванной. Юра вытер лоб и проводил автомобиль пристальным взглядом.
– Чем ты занимаешься, Инга? – спросил Руслан, когда они выехали на главную дорогу.
– У меня есть торговая точка на рынке. Фрукты, овощи.
– А Юра?
– Ему скоро в армию.
– Гм… – Руслан замолчал. Он видел, что Инга стесняется с ним разговаривать, тем более при Клепе.
Между тем Клепа пытался безуспешно дозвониться домой. Но все телефоны упорно молчали, и он с каждой минутой становился все мрачнее.
– Надеюсь, твой папаша ничего не сделает со Снежаной, – проговорил он, обращаясь к Инге. – Не хотелось бы мне марать о него руки.
– Думаю, это было спонтанное решение, – сказала Инга. – Только не пойму, зачем он решил ехать именно туда. В здешних окрестностях хватает глухих мест. А может, Она захотела, чтобы он поехал туда. Хотя вряд ли.
