Святость и святые в русской духовной культуре. Том 1.

вашу раскопаю». И то, что князь, в конце концов, отказался от своих требований, не его заслуга. Но, напротив, заслугою Феодосия, видимо, является то, что с ним князь Изяслав не позволял себе таких поступков.

684

В летъ [1073 — В. Т.] — Воздвиже дьяволъ котору въ братьи сеи Ярославичихъ. бывши распри межи ими. быста съ собе Святославъ со Всеволодомь. на Изяслава. изиде Изяславъ ис Кыева. Святослав же и Всеволодъ внидоста в Кыевъ. месяца. марта. 22. И седоста на столе на Берестовомь. преступивше заповедь отню. Святослав же бе начало выгнанью братню. желая болшее власти… А Святославъ седе Кыеве прогнавъ брата своего. преступивъ заповедь отню. паче же Божию. велии бо есть грехъ преступающе заповедь отца своего.

(Лавр. летоп., 182–183).

685

Эту любезность можно понимать и как деликатно объявленное прощение–милость и уведомление о том, что он, Святослав, зная о симпатиях игумена к изгнанному князю, готов смотреть на них сквозь пальцы, пренебречь ими, забыть о них и надеется теперь на столь же хорошие отношения между ним и Феодосием.

686

Это могло бы быть объяснено даже характерным упоением Господнева, ощущением некоей его сладости («Есть упоение в бою…»).

687

Нужно полагать, что у Феодосия были и более «официальные» и открытые способы довести до общественного мнения свой духовный суд над происшедшим и его участниками.

688

Феодосий знает, что долг требует его исполнения и что он выше различения и выбора между победой и поражением, выше личной судьбы, выше любых плодов, связанных с исполнением долга. Он не знает тех сомнений, которые испытывает Арджуна перед битвой на гибельной земле Курукшетры, и он не нуждается в советах, подобных тем, которые дает Арджуне Кришна (Bhagavadgita, I). Феодосий и без этого, сам знает, что «то, что сделано здесь, не гибнет», что «лишь на действие будь направлен, / от плода же его отвращайся» (I, 38, 40, 47 и др.) и т. п. Обилие параллелей с «Бхагавадгитой» вскрывает тайный нерв всей этой ситуации, человеческого типа в ней участвующего и возможных выводов из описываемой ситуации.

689

Ср.:

Но обаче онъ, аще и вельми разгневалъся бе на блаженааго, но не дерьзну ни единого же зъла и скорьбьна сотворити тому, видяаше бо мужа преподобьна и праведьна суща его. Якоже преже многажьды его ради завидяаше брату своему, еже такого светильника имать въ области своей, якоже съповедаше, слышавъ от того, черноризець Павелъ… Блаженый же отець нашь Феодосий, много молимъ бывъ от братье и от вельможь, наипаче же разумевъ, яко ничесоже успешьно сими словесы тому, остася его, и оттоле не укаряаше его о томь, помысливъ же въ себе, яко уне есть молбою того молити, да бы возвратилъ брата си въ область свою. (58г–59а).

690

Не по мнозехъ же дьнехъ разумевъ благый князь то преложение блаженааго Феодосия от гнева и утешение, еже от обличения того, воздрадовася зело, издавьна бо жадааше беседовати съ нимь и духовныихъ словесъ его насытитися. Таче посылаеть къ блаженому, аще повелить тому прити въ манастырь свой или ни? (59б).

691

Интересно, что «благим» в ЖФ князь стал, как только утих гнев Феодосия и он перестал обличать Святослава (59б).

692

И такоже пакы по мнозей той беседе отъиде князь въ домъ свой, славя Бога, яко съподобися съ таковыимь мужемь беседовати, и оттоле часто приходяше къ нему и духовьнаго того брашьна насыщаяся паче меду и сота: се же суть словеса блаженааго, яже исходяахуть от медоточьныихъ устъ техъ. (59в– 59г).