– Да плевать мне на людей с отметинами.
– А мне не плевать.
– Ну, подожди, давай зайдем с другой стороны. Ты только попытайся настроить себя на критический лад. Не верь слепо своему учителю. Давай подумаем вместе, ну, что такое смерть? Что человек может знать о ней?
– В том-то и дело, что мы ничего не знаем, но кое-что чувствуем. Хочешь, я тебе задам один провокационный вопрос? Что было первым: яйцо или кукушка?
– Какой смысл в твоем вопросе, Давид? Ты же знаешь, что в нем нет никакого смысла.
– А вот и не ответил. А я тебе скажу, что было первым: кукушка, потому что кукушка подкинула яйцо этого мира.
– Ты же сам только что сказал, что подбросишь мне своих жен, как кукушка яйца. – Петр попытался использовать в споре схоластические приемы. – А твои жены – они живые и видят. Следовательно, яйца тоже живые. Противоречишь, брат.
– Ничего не противоречу. Когда мои жены перейдут к тебе, это уже будут совсем другие люди. Они вылупятся заново, начнут с тобой новую жизнь, а меня забудут, я для них умру, буду мертвецом. Той частью их жизни, которая была внутри скорлупы. Понимаешь, круг замыкается.
– Какой круг?! – Петр ударил себя по лбу. – Ты мне окончательно в голове все извилины бантиком завязал.
– Все у них будет после моей смерти по-новому. Меня завернут в белый саван, они нарядятся в белые платья и платки. В цвет яйца. Встретят тебя. Ты их спросишь обо мне, а им даже сказать будет нечего. Или расскажут такое, чего со мной никогда и не было. Вы войдете в новые комнаты с белыми подушками и перинами. Ты прикоснешься к их белым холодным телам. А глаза у них будут мутные, словно покрытые белой пеленой. Ты дотронешься до их груди, и тут наступит самое главное. Пролупление!
– Что наступит? – не понял Петр.
– Пролупление! А как же еще, так и будет. Все будет по-новому. Главное, чтоб хуже не было. Хочешь, я задам тебе еще один вопрос, на который ты не сможешь ответить: чем отличается яйцо кукушки от яиц других пернатых?
– Страхи-то нагоняешь, – возмутился Петр, – ничем яйца кукушки не отличаются от прочих яиц, во всех яйцах желток и белок!
– Да, но только кукушка отказывается от своих яиц добровольно. Дарует им свободу, как в свое время Всевышний даровал свободу человеку. Свободу выбора, свободу отвергнуть своего создателя. Страшную, если вдуматься, свободу. Дружба и любовь – та же свобода. А ведь не каждый отец предоставит своему сыну даже возможность стать свободным или блудным – предоставит и стерпит.
– Может, отец и стерпит, – взорвался Петр, – только я тебе не отец и терпеть этот бред больше не намерен. Давид, как же тебя угораздило-то попасть в этот орден? Какой буль, какой гуль? Какие яйца? Как они тебе голову-то заморочили. Буль – это же простое звукоподражание воде, а яйца – это всего лишь яйца. Вот голову-то заморочили парню!
– Были у меня в жизни проблемы, ты же знаешь. А в яйцах действительно сокрыта страшная сила. Даже Александр Македонский на дно морское опускался в стеклянном яйце, чтобы в новый мир проклюнуться. Помнишь, об этом еще Горан рассказывал. И недаром после великого опьянения лучше всего опохмеляться сырым яйцом.
– Да что это за проблемы – яйца! – возмутился Петр. – У всех мужиков такие проблемы.
– У меня, считай, умножай на четыре. И ты меня не переубедишь. – Порошкански резко повернулся к стене, давая понять, что разговор окончен. – Давай досыпать.
Понимая, что Давид его переговорил, если не сказать грубее, а сейчас хотел еще и перемолчать, Петр решил подойти с другого конца – поговорить по душам, как в детстве.
– Вот сейчас возьму и откажусь от твоих жен разом и скопом! Что тогда скажешь?
– Не отказывайся, они хорошие, – повернулся Давид лицом назад к Петру. – К тому же Айгюдь имеет русские корни.
– Русские? – заинтересовался Петр, питавший страсть ко всему русскому.
– Да, ее прадед из тех офицеров, кто служил Ахмету Зогу. Помнишь, когда в июне 1924 года в Албании произошла буржуазно-демократическая революция и к власти пришло правительство православного епископа Теофана (Фана) Стилиана Ноли, и правителя Ахмета Зогу изгнали вон из страны.
– Это когда в Тирану прибыла советская миссия во главе с разведчиком эсером Аркадием Анатольевичем Краковецким, – уточнил Петр, – чтобы установить коммунистический режим в стране и сделать Тирану центром «экспорта революции» в соседние страны?
– Да. Однако попытки реформировать самую отсталую страну в Европе с помощью коммунистических методов провалились. А тут еще Ахмет Зогу решил взять реванш и скинуть епископа. Объявив себя потомком Александра Македонского, Зогу собрал армию, в основном из подвластных ему албанских племен матьян, живших в королевстве сербов и хорватов. А для организации артиллерийской батареи и пулеметного дивизиона были приглашены имевшие боевой опыт русские эмигранты – лучших профессионалов на Балканах вряд ли можно было найти. Командиром Русского отряда по рекомендации сербской стороны был назначен полковник русской армии на сербской службе М. Миклашевский. Вот Айгюдь – потомок того самого Миклашевского.
Петр слушал рассказ Порошкански о первых отрядах УЧК (армии освобождения Албании) во главе с русскими офицерами с большим интересом. Впервые Давид рассказывал ему о своих женах.
– В Айгюдь сразу чувствуется порода. Белая кожа, стать, а манеры какие! – продолжал нахваливать жену Порошкански. – Недаром после эпопеи за деревню Пешкопея части Ахмета Зогу в авангарде с русским отрядом начали наступление на столицу Албании и вошли в Тирану.
– Как же они выжили в фашистские времена?
– Трудно бывало. Особенно в период конфронтации Энвера Ходжи с Хрущевым. Но мои жены молодцом, справились и выжили. Эсфирь вообще семь небес рая. А взять Фериде. Она из западной Боснии, мать из Травника, отец из Яйце – города, где был подписан договор об образовании Союзной Республики Югославии. Там же Югославия и закончилась. После того как хорваты в «Июньские зори» зачистили пойму Неретвы и вытравили всех боснийцев из Травника, у Фериде без вести пропали родители и брат. Сама Фериде приехала к своей троюродной тете – моей жене Хурхуд. Хурхуд у меня сладкая и добрая, как хурма. Мы уговаривали Фериде остаться. Но она снова и снова уезжала на поиски семьи. Приедет, поживет пару дней. Затем утром соберется тихонько, наденет старое драповое пальто и, никому ни слова не говоря, уедет. Так до сих пор и не успокоилась. Все письма шлет в различные фонды и организации, занимающиеся поисками пропавших без вести. Она и тебя так же искать будет, если ты пропадешь.
Выслушав душещипательную исповедь Порошкански, Петр посидел немножко на кровати, пытаясь собраться с мыслями. Но ничего не получалось. Чтобы избавиться от бреда всего сказанного, Петр резко встал и подошел к окну. Пригостиничный сад зацветал утренними сумерками. Воздух переполнял запах соцветий табака и винных ягод. Отчего становилось еще тревожнее.
Глава 29
Три с половиной товарища
В театр пошли втроем: я, Рауль и Эрик. Жан как раз в этот вечер – вот влип по уши – сидел вместо нянечки с Марининой Какой.
К театру подошли за час до начала спектакля, боялись, что билетов не будет. Как выяснилось, поспешили.
– Странно, – сказал Рауль, – у нас в Канаде билетов не достать за месяц.
– А у нас за месяц даже прыщ не вскочит, – заметил Эрик.
Не зная, чем заняться, мы выискивали на портретах на фасаде театра, среди афиш и проходящих мимо фив кандидаток на безумный секс.
– Вам в другую сторону, – сказала билетерша, когда мы вслед за толпой ринулись в театр.
– А какая разница?
– Разница в местах, у вас билеты в амфитеатр.
– Конечно, в театр, – подтвердил я.
