свою. Да про речку, что тайну хранит. Да про птиц, про зверей, про дожди, про солнце и ветер. Про всё, всё нашлись слова в песне.
А путники едут. Близится речка. Вон из-за кустов виден бок её. Бок речки уже из-за кустов виден. Блестит на солнце, переливается, лучами играет. Приближаются путники к речке. Вопрос ей задать хотят. Правду узнать желают. Только узнают ли?
Катится речка по степи. По середине степи. Степь с речкой, друг другу, как приёмная дочь с мачехой. Степь речку всё задушить пытается. Степь речку берегами сухими задавить хочет. Речка на степь влагой плюёт. Залить берега силится. Делит напополам. Не любят друг друга степь и речка. Да только поделать ничего не могут. Одно небо у них на двоих. Одно солнце. Под одним небом степь лежит и речка течёт. Одним солнцем согреваются. Степь не хочет выдать того, кто вены свои пустыми оставил. Кто вены вместо крови смехом наполнил. Кто может сказать своему брату — «здравствуй, сын». Кто знает, где искать глаза блудные. Может, речка выдаст?
Подъехали они к речке. На берегу пологом стоят. Стоят на берегу у самой воды. Спрашивают речку о брате. О брате спрашивают, ответа ждут. А нет ответа. Молчит речка. Молчит, воду свою катит. Последнюю надежду у путников отбирает.
Тут не выдерживает он. С берега в речку бросается. В речку бросается, плывёт. По речки плывёт, ответ узнать желает, с братом встретиться. Берег всё дальше. Вода кругом. Вода в рот попадает. Лёгкие заливает. Сил больше нет плыть. Поворачивать назад, поздно. Плывёт он из последних сил. К брату своему плывёт, к тайнам брата плывёт. Совсем устал плыть. Тонуть начинает, захлёбывается. Тонет, кричит, руками по воде бьёт. Да кто разве поможет? Никто не помог. Утонул. В воде навсегда скрылся.
Осталась она одна на берегу. Без глаз. Без спутника. Без надежды. Сидит на берегу, заплакать даже не может. Для слёз глаза нужны. Нет у неё глаз. Долго так сидит. Вот уже ночь началась. Тёмная ночь, уже на степь опустилась. Она сидит. Слышит, вдруг, плеск в воде. В воде будто кто плывёт. К берегу плывёт и из воды выходит. Идёт к ней, садится рядом. Она не видит, а потому спрашивает:
— Ты ли это из речки вышел? Не утонул, брата своего встретил, про глаза мои у него узнал. Говори, ты это или нет? Не вижу ведь я.
— Нет. — Был ей ответ. — Тот, кого ждёшь ты, утонул. Река могилой ему стала. Вечной могилой река непостоянная ему стала.
— А ты кто?
— Я его брат.
— Тот брат, у которого в венах смех? Тот брат, который знает где искать глаза мои?
— Да, я тот брат.
— Так скажи мне скорей, как вернуть глаза свои?
Молчит брат. Говорить не хочет. Думает. Вздыхает.
Тут слышит она ещё кто-то к ним идёт. Со стороны степи идёт. Подходит, также рядом садится.
— А ты кто? — спрашивает она. — Знаю ли я тебя?
— Знаешь ты меня. Сегодня вы меня по дороге к реке встретили. Я на инструменте играю, да песню пою про степь. Одну песню пою, но в ней есть слова про всё, что в степи живёт и движется, и пока я пою песню свою, степь жизнью полна.
— А можешь ты так свою песню спеть, что бы тот, кто вёз меня сегодня на коне, кто глаза мне хотел помочь найти, кто утонул днём в реке — назад вернулся, ступил из воды на землю твёрдую?
— Могу.
— Так спой же скорее такую песню!
Молчит человек. Руки сложил. К инструменту не притрагивается. Вздыхает только.
Тут слышит она, кто-то ещё идёт. Тяжело дышит, неровно ступает. Подходит к ним.
— Ты кто? Неужто и тебя я знаю?
— Да. Знаешь. — Был ей ответ. — Я мать, которая на свет родила и того что с венами пустыми по степи ходит, и того, что в реке навсегда сгинул. Хоть старая я, но могу ещё родить, весь мир могу заново родить.
— И в том мире у меня глаза будут? А тот, кто в речке утонул, живым и здоровым останется?
— Да. Так всё и будет.
— Так роди же быстрее новый мир, где все будут счастливы!
Молчит мать. Ничего не отвечает. Глубоко вздыхает.
Тут не выдерживает и она. С земли вскакивает. По берегу прямо к воде бежит. Бежит, в речку бросается. Тонуть начинает. Скрывают её воды речки, мутные.
Остались на берегу трое.
Говорит брат:
— Кто ищет другого, может потерять себя.
Говорит мать:
— Кто хочет видеть, может перестать чувствовать.
А певец достаёт инструмент, на колени кладёт, рукой струны перебирает. А из струн тех музыка. А из горла певца — песня. А в той песне слова про речку. Про речку, что воды свои по степи перекатывает. А по водам тем два утопленника плывут. Плывут два утопленника, с миром попрощавшиеся. Несёт их вода, а куда неизвестно. Поёт певец. Про то поёт, что у излучины прибила вода двух покойников к берегу. У самого берега лежат утопленники. Песня льётся, слова в ней будто живые. Встаёт вдруг утопленник, да на берег выходит. А за ним и утопленница. Вот как, — вернулись, значит, из воды живыми вышли. По берегу идут два утопленника, да и не утопленника вовсе, а живых человека. Идут, мысли свои собирают. Он о брате думает, о том брате, не видел которого и не увидит никогда. Она о глазах, что сбежали от неё навсегда. Не будет больше брата! Не будет глаз! Только степь вокруг. Степь, что сама лишь чья-то песня длинная.
Прыг-скок
— Прыг-скок! — Мужик с лопнувшей улыбкой царапает тишину отрывистым возгласом.
Я делаю вид, что не замечаю, продолжая лукаво щуриться на мгновения.
— Прыг-скок, слышишь ты! — Мужик с лопнувшей улыбкой ломает свой голос об обух нетерпения.
Я-то слышу… Ну и что…
Мужик подходит вплотную и кладёт свои губы мне на темя.
— Прыг-скок, пошли со мной.
— Чего это?
Он не отвечает, а только смотрит шелудивым взглядом мне прямо в корни волос. Я понимаю — надо идти. Пора.
Мы идём. Сельская дорога. Речка скользкое брюхо солнцу подставила. Мостик подвесной, хлипенький… Мужик почёсывает лопнувшее место, кочевряжится совестью. Я не обращаю внимания его на паясничанье. Я ворочаю в голове валуны памяти…
Прыг-скок-прыг-скок-прыг-скок устала земля, ногами помятая, прыг-скок-прыг-скок-прыг-скок всё ближе солнышко. Прыг-скок-прыг-скок-прыг-скок… Смеюсь! Ликую! Прыг-скок-прыг-скок-прыг-скок… Где предел мне?! Где остановка? Вольный, неукротимый, слова «нет» не знающий. Прыг-скок-прыг-скок-прыг- скок…
Мужик делает взмах руками, будто он птица…
Эх был бы он птицей… Парил бы в высях, а я бы до него допрыгивал…
Мостик ведь хлипенький… расшатанный… качается…
Нога мужика соскальзывает вниз. Мужик тянется руками вверх, словно хочет ухватиться за складку неба. Надорванный конец улыбки вихляется из стороны в сторону хлестая его по щекам.
Исчезает мужик, на моих глазах, за краем моста. Я вытягиваю руку и хватаю падающего, успевая в последний миг.
