И они стали искать для этого подходящий повод, применив проверенную тактику стравливания людей, сплетен, доносов и клеветы. Расчет был очень прост: настоятель, по мысли организаторов беззакония, не сможет угодить всем, рано или поздно он обязательно займет позицию одной из конфликтующих сторон и тем самым станет неугодным другой. Но Батюшка занял иную позицию – Правды, всецело предав себя в руки милосердия Божиего. Полагаться на чью-либо иную помощь – простых людей или власть имущих – означало погубить себя и свою паству. Отец Петр это хорошо осознавал.
К тому времени Ставропольскую епархию возглавлял уже не Владыка Антоний, а другой архиерей. Властям удалось принудить его написать указ, согласно которому настоятель Свято-Покровского храма станицы Орджоникидзевской священник Петр Сухоносов выводился за штат. Официально причина была сформулирована так: «по болезни». Выведенный за штат священник отныне волен был сам определять свою дальнейшую судьбу: ехать куда-то или оставаться на месте. Поступи правящий архиерей по-иному – например, подпиши он указ о переводе отца Петра на другой приход – и Батюшка обязан был бы исполнить волю Владыки. Годы служения в «Слепцовке» сроднили отца Петра Сухоносова с этим казачьим краем и его людьми. Тут батюшку уже хорошо знали, любили, духовно он сблизился со многими прихожанами. Неплохим для него оказался и климат с сухим жарким летом и умеренными холодами зимой. Здесь же у него был свой небольшой домик с надворными постройками. Поэтому отец Петр, имея на руках архиерейское распоряжение, решил остаться в «Слепцовке».
Чтобы укротить страсти, разгоревшиеся вокруг Батюшки, Владыка направил сюда нового настоятеля. Но прихожане отказались принять его, решительно сказав: «Мы будем хлопотать за своего». Так же поступили и со вторым священником – архимандритом, приехавшим для служения в «Слепцовку».
Страсти так и не улеглись. Более того, в церкви продолжали совершаться богослужения, только без возгласа священника. Отец Петр по настойчивым просьбам людей, на свой страх и риск оставался в алтаре, совершал священнодейства, а верующие усердно молились в храме под слаженное пение клироса. Немного позже Мы объясним читателям, почему так поступил отец Петр...
Все это, естественно, долго не могло продолжаться незамеченным. Кто-то обо всем донес властям, и те обрушили на непокорного настоятеля всю свою ярость.
В один печальный день к церковным воротам подъехали четыре милицейских машины. Прибыли и представители администрации – чтобы закрыть храм и опечатать двери. А поскольку в храм людям можно было зайти через два входа – западный и южный – то верующие разделились, блокировав подходы к храму, и начали истово молить Господа, Его Пречистую Матерь, Архистратига Михаила и всех святых, чтобы они помогли выстоять перед безбожными властями. Сразу в нескольких местах церковного двора люди с усердием читали акафисты. Одна из пожилых прихожанок, ревностная в благочестии и вере, работавшая при храме дневным сторожем – 80-летняя раба Божия Екатерина – не оробев перед милицией, с размаху ударила шваброй одного из них, направлявшегося к церковной калитке: «Кто вы такие, кто вас сюда звал? Я сторож, мне люди доверили охранять храм от всех посторонних. Убирайтесь отсюда!» Такого отпора никто не ожидал. Работники милиции в нерешительности остановились, не зная, что делать дальше с этими людьми. И тогда кто-то из прибывших на расправу выкрикнул: «Чего вы на них смотрите? Хватайте и выводите по одному!» Двух женщин, которые упали на пути милиционеров, волоком потащили по земле и силой затолкали в машину. Работников милиции не остановило то, что на дворе было сыро и грязно, и что перед ними были в основном женщины. Многих грубо хватали за руки, за локти и так же волокли к служебной милицейской машине. Когда представители властей добрались-таки до дверей храма, замкнули его своим замком и наложили гербовую печать, то прихожане тут же отодвинули железный засов и снова сделали вход свободным. А одна из прихожанок сорвала с дверей печать и бросила ее прямо в лицо начальнику милиции, приехавшему сюда в штатском: «Заберите свою печать! Вы одну уже получили от нас – шваброй по голове!» Ее тут же схватили под руки и тоже затолкали к арестованным.
Наконец власти повесили на храм еще один замок, но опечатывать двери уже не стали. Милиция уехала и увезла с собой прихожанок, наиболее ревностно защищавших свою церковь. Когда их определили в камеру, то они не растерялись там и дружно запели: «Отче наш» и «Богородице Дево, радуйся!».
«Вы что себе позволяете? – возмутились работники милиции. – Забыли, куда вас привезли? Это вам не храм Божий, тут нельзя петь ваши молитвы». «Ничего, – смело ответили им женщины, – мы верующие, нам можно». И продолжали молиться. Работники милиции с кем-то немного посовещались, а потом открыли камеру: «Уходите отсюда все, будете нам тут глаза мозолить!» И всех выпустили на волю.
Уже смеркалось, когда радостные прихожанки возвратились к храму, где об их спасении молились односельчане и плакали. Увидев их свободными, все возрадовались и возблагодарили Господа и Его Пречистую Матерь за Их милость и небесное заступничество.
Но на этом гонения не прекратились. Батюшку стали вызывать в государственные учреждения, где его уже никто не мог защитить от произвола и насилия местных властей. Он вынужден был покидать свой храм, преодолевать огромные расстояния, чтобы давать пояснения в разных кабинетах, выслушивать нелепые обвинения в свой адрес, а затем, за их безосновательностью, возвращаться в «Слепцовку». Но даже тогда, когда батюшке открыто угрожали расправой, он старался найти оправдание обидчикам, покрыть их своей любовью, привести к раскаянью и примирению. Отец Петр твердо уповал на Господа, веря в то, что все эти испытания Он посылал ему для укрепления веры в Бога и любви к людям. Не теряли упования на милость Божию и те, кто оставался преданным батюшке, кто не разделял грязных разговоров и сплетен. Вместе с отцом Петром они ездили в вышестоящие церковные и государственные инстанции, поддерживая и подбадривая своего настоятеля, разделяя с ним все обвинения и угрозы.
