рука – такая же черная, безжизненная, с теми же японскими часами.
Марта подняла глаза к небу, готовая закричать: «Боже, где Ты? Если Ты есть, почему ничего не видишь?».
Но в это мгновение ей показалось – нет, она твердо почувствовала, – что Тот, к Кому она обратила свой взор и мольбы, слышит ее и знает, о чем она хотела просить. Марта лишь слабо застонала и, прижав руку Алексея, упала рядом на ту же холодную землю, лишившись чувств…
21
…Марта лежала, раскинув руки и не в силах отвести взгляда от бездонной синевы, раскинувшей над ней бескрайний шатер. Трава была настолько густой, высокой и мягкой, что Марта буквально утопала в ней, а душистый, пряный запах кружил голову. Все вокруг было наполнено жизнью и гармонией: от облаков, величественным караваном проплывавших куда-то на юг, орлов, круживших над седыми вершинами гор, до пчел и мотыльков, сновавших от цветка к цветку, собирая сладкий нектар.
Она прищурила глаза – и солнце сразу рассыпалось на сотни веселых пляшущих искорок. Марта тихо засмеялась, радуясь этой совершенной гармонии и девственной природе. Она ощущала, как все ее тело, каждая клеточка наполнялись светлой энергией, излучаемой всем, что ее окружало: древними каменными башнями, журчавшей внизу речкой, горным разнотравьем, могучими валунами, оторвавшимися когда-то от таких же величественных и могучих скал. Среди этой красы и величия мысли и чувства тоже обретали умиротворение, покой и гармонию.
– А–а–а–а.., – тихо протянула Марта, наслаждаясь чистотой вырвавшегося из ее грудей звука.
Она снова прикрыла глаза, играясь искорками, теперь рассыпавшимися в уголку глаза от нежданно накатившейся слезы. Ей захотелось теперь крикнуть в полный голос, чтобы услышать себя же в многократном эхе, но вместо этого снова протянула тихое и мелодичное:
– А–а–а–а…
Марта сладко потянулась и легла на бок. Ей не хотелось ни о чем думать, а лишь наслаждаться и наслаждаться этой гармонией: слушать музыку ветра, щебетание неведомых птиц, жужжание пчел, вдыхать горные ароматы…
Но вдруг в этой чарующей музыке она услышала детский голосок. Даже не голосок, а пение – без слов, словно мурлыканье какой-то радостной и веселой мелодии, разбавленной таким же мелодичным, звонким детским смехом. Марта приподнялась и удивленно посмотрела вокруг, пытаясь понять, откуда ей все это могло почудиться. И тут она увидела девчушку лет четырех, с огромным букетом полевых цветов вприпрыжку сбегающую с крутого горного склона, на вершине которого стояла древняя полуразрушенная башня, к самой Марте.
– Вот ты где, вот ты где! – радостно засмеялась и заплясала девчушка, тоже увидев Марту. И тут же подбежала к ней, упав рядом в траву и крепко прижавшись.
– Вот ты где, – теперь прошептала она на самое ухо Марте. И нежно поцеловала ее в щеку.
Марта не знала, что говорить, как реагировать и вообще что делать. Она погладила незнакомую девочку в легком летнем сарафанчике по головке и тоже ответила нежным поцелуем.
– Кто ты? Как тебя зовут? – она, наконец, решилась спросить девочку, которая уткнулась ей в плечо и, казалось, начала дремать.
– Как кто? – она подняла на нее пронзительно голубые глаза и снова прижалась. – Я так долго ждала тебя… Искала… Почему ты не приходила ко мне?
– Да, но…
Марта не знала, что ответить ей, ощущая вместе с тем прилив какого-то совершенно незнакомого, непостижимого чувства и радости.
– Меня зовут Кристина, – прошептала девочка. – Разве ты этого не знаешь?
– Кристина.., – так же тихо повторила Марта и прижала девчушку к себе. – Красивое имя.
Она вдруг вспомнила, о чем ей говорил в пьяном бреду Алексей, когда она нашла его лежащим в ночном парке: «У нас будет девочка. Очень милая и очень умная. Просто очаровашка. Вся в меня. И немножко похожа на вас, чтобы не обидеть. Имя у нее тоже будет красивое: Кристина…».
– Ты тоже красивая, – девочка прикоснулась к волосам Марты и нежно погладила их. – Ты самая красивая в мире мама…
– Но я не мама, – не понимая, что происходит в душе, механически ответила Марта. – Я не
